Не люблю поддавки
Шрифт:
Не дожидаясь, пока Виктор заведет «Ладу», я пустила вперед своего – пока! – черного мустанга и, покусывая губы, спросила у Ларисы, поймав ее взгляд в зеркале заднего вида:
– Вы выбрали больницу, в которую едем, или вам все равно?
– Не все равно! – сказала Лариса. – У нас есть свой домашний врач, я сейчас скажу вам адрес.
Сейчас вспомню. – Лариса закрыла лицо руками и тут же отняла руки. – Нет, не вспомню. Езжайте, я вам покажу, это просто. Это недалеко от… – Она задумалась и защелкала пальцами, стараясь вспомнить.
Я через
Маринка, сидя на переднем сиденье рядом с Виктором, что-то рассказывала ему, я видела это по жестикуляции, но нужно знать Виктора так, как знаю его я. Ему можно рассказывать все что угодно, да и показывать тоже, и никогда не будешь в полной уверенности, что он слышал и видел. Уникум. Да и что интересного может рассказать Маринка? Опять про какие-то свои переживания или вещие сны. Я еще не рассказывала, как она однажды ухайдокала всех нас своими пророческими сновидениями? Так это целая песня…
Лариса продолжала щелкать пальцами, а адрес врача все никак не вспоминался.
– Городской парк, – прохрипел Крамер, приоткрывая глаза.
– Заткнись, идиот! – рявкнула на него Лариса. – Ты не видишь, что ли, скотина, что я думаю, тварь безмозглая? Значит, так, Оль, подкатывай к городскому парку, а там я тебе покажу. Там стоят два новых дома, мажорные такие, как жопа страуса, он во втором живет, рядом с прудом.
Лариса вдруг весело рассмеялась, снова ударив ногой в спинку моего сиденья, извинилась и сказала:
– А ты помнишь этот анекдот про пруд? Нет?
Так я расскажу. Короче…
Навстречу нам стали попадаться автомобили, и я прижалась вправо, очень боясь оцарапать чужую «БМВ». Она была шире и длиннее моей «ладушки», ориентировалась я плохо, плохо чувствовала ее габариты.
Избежав, как мне показалось, неминуемого столкновения, я снова вслушалась в Ларисины слова. Анекдот уже заканчивался.
– Она, значит, спрашивает: а где у вас пруд?
А он отвечает: где поймают, там и прут! Поняла, Оль, поняла? – Лариса очень весело и искренне засмеялась и повторила:
– Где поймают, там и прут! – Оборвав свой смех, она повернулась к Крамеру и погладила его по щеке. – Вот тебя и поймали, пупсик, и поперли. Не хера было ехать на эту стрелку, сколько раз тебе говорила: не связывайся с казахами! Не связывайся! Что тебе, кретин, наших лохов мало?
Я ехала к городскому парку, поняв только, что мне нужно подъехать к нему со стороны Чернышевской улицы, и что там говорила Лариса мне и своему лысому пупсику, я не слушала. Эта сладкая парочка мне была неприятна в любой комплектации: и Лариса с Геной, и Гена с Ларисой.
Я знала приблизительно направление и дальше уже не слушала. В одну единицу времени нужно давать одну единицу информации, а то получается что-то слишком уж насыщенно: анекдоты невкусные какие-то, реплики сомнительного характера…
Новый четырехэтажный дом, обложенный отделочным кирпичом, с металлической крышей под черепицу, я нашла сразу. В этом районе ничего подобного больше не было, так что ошибиться смог бы только совершенно слепой, но не я, по общему смыслу своей работы весьма неплохо знающая наш город..
Я подкатила к высокому подъезду дома и остановилась с разворотом, думая, что сейчас Геннадия Петровича придется выводить под белы рученьки на свет божий. Полминуты спустя рядом с «БМВ» остановилась моя «Лада», и из нее тут же вышла Маринка.
– Приехали, что ли? – спросила она, поглядывая на дом. – Да-а, это невралгический диспансер? Ну главврач дает! Где же он таких спонсоровто набрал?
Я тоже вышла из «БМВ» и закурила. Посмотрев еще раз на машинку, которая только что так славно и беспрекословно выполняла мои приказы, я поняла, что больше ездить на ней не хочу. Вот когда у меня самой будет такая же, во г тогда и посмотрим, а сейчас…
Лариса распахнула дверь, выставила ноги наружу, но выходить не стала, а позвонила по сотовому телефону и громко переговорила с кем-то.
Как я заметила, ругани теперь в ее словах было мало.
Вероятно, ее специфический вербальный набор предназначался только для любимого мужа. Я с ней была согласна, как мало я ни знала Крамера, но, по моим наблюдениям, никакого другого обращения эта свинья и не заслуживала.
Через минуту или чуть больше – я даже до половины не успела докурить свою сигарету, а Маринка мне еще не все рассказала про дорогу и свои впечатления от нее, как будто я ехала каким-то другим путем, – распахнулась дверь дома, и по ступенькам крыльца быстро сбежал худощавый лысоватый мужчина с истерзанным алкоголем лицом.
Он что-то быстро дожевывал, поправляя на себе брюки. За ним так же быстро спускался молодой длинноволосый парень с серьгой с правом ухе.
– Ну давай, давай, эскулап, – Лариса застучала каблучками по асфальту, – долго ты, долго!
– Я осмотрю прямо здесь, – сказал эскулап, подходя к «БМВ».
– Как здесь? – вскрикнула Лариса, выскакивая из машины. – Как это здесь?! Давай забирай его в свою живодерню, а то он у меня уже ласты склеивает!
– Спокойно, спокойно, Лорик, – врач фамильярно хлопнул Ларису по заднице и отдернул в сторону, – не путайся под ногами. Я решу, нужно ли его везти в больницу или можно будет сделать все в домашних условиях.
Врач шустро забрался в салон «БМВ» и, наклонившись над Крамером, прощупал пульс, потом задал несколько вопросов.
Крамер отвечал ему громким хриплым шепотом. Затем врач пощупал левую ногу Крамера тот застонал.
Выскочив наружу, врач шмыгнул носом.
– Все ясно, Лорик, придется ехать, – сказал он и, обежав машину, опустился на заднее сиденье рядом с Крамером. – Поехали, Лорик, и дай-ка мне мобилу, я приказы прогавкаю! А ты, Цыпочка, – врач обратился к волосатому парню, покусывающему губы в стороне и не сводящему глаз с Виктора, – марш домой и приготовь что-нибудь пожрать. К одиннадцати.