Не люблю поддавки
Шрифт:
– Я буду тебя ждать, Костик, – сказал парень, махнув ресницами.
– Еще бы, – проворчал врач и крикнул Ларисе:
– Ну ты, что там телишься, Лорик, запрягай, а то Гена точно крякнет, и кому ты будешь нужна?
– Пошел на х…. дурак, – равнодушно произнесла Лариса и повернулась ко мне:
– Оль, не отвезешь еще нас и в больничку? Это областная, здесь недалеко. А я тебе кину там сотку баксов за потерянное время. Выручай, а?
И опять скажу, что всю свою несчастную жизнь я страдаю из-за своих положительных качеств. Но куда ж деваться? Назвался филантропом, полезай в… Нет, не то…
Ну, в общем, я согласилась и снова села за руль чужой тачки.
Врач с заднего сиденья уже названивал в больницу и отдавал приказания. Он озадачил готовить операционную, сказав, что везет пациента с двумя переломами шейки бедра.
– Операция будет сложная и долгая, возможна кровопотеря до одного литра, – диктовал он, похлопывая Крамера по руке, – приготовьте весь необходимый набор. Что? Любовь Санна в набор не входит. Нет, не хочу.
Закончив разговор, врач отключился и, передавая трубу Ларисе, взглянул на меня.
– Хорошо девушка ведет, уверенно, – похвалил он мои несомненные способности, а дальше уже сказал что-то странное:
– Это, Лорик, она вместо Юли теперь у Геннадия Петровича?
– Нет, кажется, – ответила Лариса, – а впрочем, и не знаю. Кстати! Кстати! 0-оль!
– Что? – отозвалась я.
– А ты как в лесу этом прифронтовом оказалась?
В глазах Ларисы впервые блеснул настороженный огонек, которому пора было бы уже загореться и пораньше. Действительно, как это так? Какая-то незнакомка знает ее мужа, оказывается в нужном месте в нужное время, теперь помогает перевозить, а жена и понятия не имеет почему?
– В каком лесу прифронтовом? – спросил врач, перебивая Ларису.
– Ну там, где мой мудила напоролся на пули, точно ему больше делать нечего, – раздраженно ответила Лариса. – Все планы теперь на хер пошли.
А я собиралась завтра к визажисту, потом к парикмахеру, у меня еще портниха завалена заказами, мне два вечерних платья нужно ушить по-умному… Блядь! – вскричала Лариска, что-то вспомнив.
– Где? – любезно подлез с вопросом врач.
– Пошел на х…. – привычно отреагировала Лариса, – у меня же еще два билета на сегодня!
Столько дел, и из-за этого толчка сраного все накрылось медным тазом!
Лариса раздраженно отвернулась от всех и посмотрела в окно.
– Да, Оль! – вспомнила она. – Так откуда ты знаешь моего борова? Тоже, что ли, пашешь в «Скате»? А кем? На подхвате или еще как?
– Я вообще в фирме вашего мужа не работаю, – ответила я, заглушая в себе раздражение, – я журналистка и познакомилась с Геннадием Петровичем по работе. Мне нужно было узнать про Юлию Пузанову.
– Про Юльку? – удивилась Лариса. – А что про нее знать? Фу-ты, тоже мне Барбара Спрайт или, как там ее, Шарон Стоун. Я их все время путаю.
Если ты про Юльку хочешь что узнать, так у меня надо было спрашивать, а не у Гены. Ему же все равно, кто ему дверь открывает, когда он свою жопу поднять ленится!
Мы подъезжали к областной больнице, и врач, подавшись вперед, негромко и четко указывал мне, как удобнее проехать и к какому подъезду нужно будет подогнать машину.
Нас уже ждали два санитара с носилками и два врача с капельницей и прочими интересными медицинскими штучками.
Выскочивший из машины первым врач четко скомандовал:
– Сразу в оперблок. Анестезиолог на месте?
– Все на месте, Константин Павлович, – ответили ему и занялись Крамером.
Через минуту Крамера уже не только вынесли, но и внесли и даже захлопнули за собою дверь.
Мы остались с Ларисой вдвоем. Виктор на «Ладе» не стал заезжать во двор больницы, а остался поджидать меня на выезде.
– Вот теперь можно и покурить, – спокойно сказала Лариса и нагнулась к передней панели «БМВ». Она вынула из «бардачка» пачку «Парламента» и предложила мне:
– Будешь, Оль?
– Нет, спасибо, – ответила я, вынимая из сумки свои сигареты.
Мы обе присели на лавочку около больничного подъезда и закурили.
Лариса внешне успокоилась и даже вести себя начала почти как нормальный человек.
– Ты знаешь, Оль, – сказала она, – когда Гены рядом нет, кажется, я даже и дышу по-другому.
Свободнее. Ведь это такой гемор быть его женой!
Деньги есть, а покоя нет. Каждая неделя приносит какую-то неприятность.
Я промолчала. Лариса покосилась на меня, выпустила дым вверх и спросила напрямую:
– А что вы там делали?
– Где? В лесу? – спросила я.
– А меня, кроме леса, больше ничего и не интересует. Пока, – ответила Лариса. – Так что?
Гена сказал, что он поедет на стрелку, и вы решили поболеть за своих? А вторая чернявая с широкой кормой тоже из болельщиц?
– Она моя коллега по работе и подруга, – сказала я, немного обидевшись за Маринку, но заострять внимание на этом не стала.
Что поделаешь: судьба дала мне неплохой шанс, как бы изнутри изучить семейный мир Крамеров, и ради этого можно было и промолчать разок. Ведь мое расследование смерти Юли Пузановой все еще не было закончено.
– Можно сказать, что случайно оказалась в лесу, – продолжила я. – Мы с друзьями отдыхали там и уже возвращались, когда увидели вас. Да ты, Лариса, и сама все видела. Вот, собственно, и все.
Не могли же мы равнодушно пройти мимо, тем более что, хоть и очень поверхностно, с Геннадием Петровичем мы уже были знакомы.
– А как вы с ним познакомились? – не унималась Лариса. Она решила использовать до конца полученную возможность поговорить со мною.
Я даже подумала, что из нее получилась бы неплохая журналистка, только вот над лексикой пришлось бы поработать немного. Но для этого сгодился бы и Сергей Иванович. Он бы лихо правил Ларисины статьи, если, конечно, она решилась бы стать пишущим журналистом.