Не любовь. Не с нами
Шрифт:
– Чего это с ней? – Коля потирал ладонью лоб, озадаченно поглядывая на дверь, за которой я скрылась несколькими секундами раньше.
– Пубертатный период, – глубокомысленно протянул Глеб.
– У кого? – Коля в искреннем удивлении уставился на друга.
– У Цыпы, – пожал плечами Глеб, а для друга пояснил очевидное: – Девочка превращается в девушку.
– Какая девочка? – Коля, видимо, от резкой перемены климата, демонстрировал редкую тупость.
– Цыпа.
– В девушку?
– Цыплак, ты обкурился, что ли? – заржал Голованов на весь двор. – Прочитать тебе
– А-а-а-а, – выдохнул Коля и тут же перевёл разговор: – Ну, что, куда?
– Давайте в «Лагуну», – пропела белобрысая швабра. – Глеб?
– Колёк? – Глеб для проформы уточнил у друга, хочет ли тот пойти в недавно открывшийся кабак с огромными террасами, которые выходили на берег моря. И мне, и Коле было понятно, что всё решала швабра с конским хвостом.
Спустя несколько минут троица вышла со двора. Я прильнула к окну, чтобы проводить взглядом любовь всей своей жизни. В эту секунду швабра быстро поцеловала Глеба в щеку, оттёрла след от помады, рассмеялась, закидывая голову, демонстрируя миру ровные зубы. А я почему-то подумала, что мне для того, чтобы поцеловать Глеба, недостаточно встать на цыпочки, придётся подпрыгнуть.
Потом я подумала ещё немного и решила, что целовать Голованова совсем не хочу, у него щетина колется. В моих мечтах любовь всей моей жизни дарил мне букеты из ста одной розы, гулял со мной по набережной, рассказывая направо и налево, что он мой парень, и время от времени спасал меня от романтичного, смертельного заболевания. Царапать нос о головановскую щетину я не собиралась даже по самой огромной любви, но это не значило, что всякие белобрысые дуры смеют это делать!
К вечеру мне наглядно и громко продемонстрировали, что смеют. После «Лагуны» троица заявилась к нам домой, с комфортом устроилась в беседке рядом с моим окном. Коля позвал родителей, вытащил меня, говоря, что смертельно обидится, если я не выйду. Весь вечер я наблюдала, как Лия ёрзала на коленях Глеба, он обнимал её в ответ, иногда чмокал в щеку, ухо, а то и в губы, когда же все разошлись, парочка устроила настоящее эротическое шоу. Во всяком случае, целовались они так громко, что было слышно через моё открытое окно, если подобраться поближе, конечно же. А после уехали на такси домой.
Спустя годы я сама устроила точно такое же шоу Голованову. Правда, в те минуты, когда мечтала умереть от того, что любовь всей моей жизни целует другую, я не догадывалась, что это произойдёт, оттого и глотала горькие слёзы, прячась под подоконником.
Происходившее осталось в далёком прошлом. С того дня Глеб успел не только жениться на Лие, но и развестись, а я всё так же сидела в своей комнате, представляя, как сделаю куклу Вуду головановской жены, буду втыкать в неё иголки, и в конце сожгу на ритуальном костре!
– Дядя Глебушка! – закричал Сережа под моим окном, оглашая округу счастливым визгом, заодно сообщив мне, что заявилась любовь всей моей жизни собственной бесподобной персоной.
Серёже вторил Алёша, правда «Глебушка» у него превращался в «Епушку», вызывая смешки отца и благосклонную улыбку «Епушки».
– Привет, Нют, – поздоровался Глеб с Нютой, та буркнула нечто невразумительное, не слишком довольное в ответ. С утра она грозилась Коле разводом, если тот не перестанет пить с Головановым.
– Я всё понимаю, у человека развод, только проблемы нужно решать, а не запивать, – выговаривала Нюта мужу.
– Должен же я друга поддержать, – отмахивался Колёк.
– Поддержи! Поддержи! – повысила голос Нюта, чего не случалось с ней почти никогда. – Давай разведёмся, будете на пару горе запивать!
– Ню-у-та, – ныл Колёк.
– Всё, я сказала, – отрезала Нюта.
Мне стало интересно, как быстро и насколько далеко жена и дочь кадрового военного пошлёт владельца дорогого внедорожника и сети клиник.
– Здорово, – появился Коля.
– Как вы смотрите на отдых в «Золотом тельце»? – вдруг заявил Глеб. – Оторвёмся, а?
– Офонарел?! – мгновенно отозвалась Нюта. – У нас так-то всего четыре почки на семью, две из них пропиты твоими молитвами, между прочим!
Мысленно я поддержала Нюту. Офонарел, иначе не скажешь! Окончательно сбрендил на фоне расставания с женой.
«Золотой телец» – отель в нескольких километрах от нашего посёлка. С охраняемой территорией по периметру намывного пляжа. Закрытыми ресторанами, клубами, личными причалами для яхт отдыхающих, полем для гольфа. Интерьерами настолько помпезными, что ходили слухи – лепнина там покрыта сусальным золотом. Говорили, в «Золотом тельце» отдыхал «Сам», у каждого была своя версия имени того «Самого», но любому смертному в округе было понятно, что «оторваться» на золотистом пляже шансов примерно столько же, сколько высадиться на Луну.
– Не кипятись, Нют, – благосклонно промурлыкал Глеб. – Фирма платит.
– Какая ещё фирма? – взвилась Нюта ещё сильнее.
– «Телец» принадлежит моей матушке, – начал спокойно объяснять Голованов, пока я скатывалась на пол. Ничего себе новости! – Сейчас как раз перерыв между пьянками на высоком уровне, можно покути-и-и-ить.
– Глеб, это всё равно дорого, ты же понимаешь, – пробурчала Нюта.
«Всё равно дорого» – это совсем не то словосочетание, которое было уместно в данном случае. Однажды я наткнулась на рекламу «Золотого тельца» и, мягко выражаясь, крайне удивилась ценам. За сумму, которую нужно выложить за сутки в этом отеле с интерьерами аж из сусального золота, мы с Вадимом могли неделю вдвоём оттягиваться в Турции, почти ни в чём себе не отказывая. А человек богаче – снять номер в Дубае. В Дубае, а не на нашем Чёрном-прегрязном море!
– Кто говорит об оплате? – серьёзно ответил Глеб. – Ребят, я ж не совсем идиот, как можно подумать. Три дня, три ночи, всё включено, для вас бесплатно.
– Глеб, это слишком, – одёрнул друга Колёк.
– Слушай, не мог бы – не приглашал, – остановил друга Глеб. – Думаешь, я с матушкой не разберусь? Серьёзно, ты в родительском доме груши ешь с дерева бесплатно, а они на рынке сто пятьдесят рублей стоят. По-твоему, я не могу «груш отведать» в отеле матушки?
– Ну… – засомневалась Нюта.