(Не)любовь
Шрифт:
И конечно Рапунцель ревёт. Когда она вообще не ревёт? Володя в норме, да, сотряс, гематома, несколько швов, но он все такой же терминатор, только лёжа. А ещё вокруг него медсестричка молодая все крутится, думаю, ему точно не скучно тут. Так что поводов для слез нет, на самом деле, но это же Даша, для нее и счастье повод. А привык эмоции скрывать, а рыжая наоборот всегда все демонстрирует, точно книга открытая. Смеётся, плачет, пугается, стонет, грустит, думает много, стесняется. Всё показывает, благодаря чему ее понять очень легко. Сразу видно, чего хочет и что чувствует.
Увожу её от Владимира минут
— Ну что там, все в порядке? — спрашивает Дашка, как только выхожу из кабинета. Переживает. Вижу, что хочет херню ляпнуть, что она во всем виновата, как Володе десять минут назад затирала.
— Жить буду, только на перевязки кататься придётся. Домой?
— Да! — кивает довольная. — Сначала к тебе за Вольтом, потом я к себе пойду. Вечером Сашка приедет, хочу пиццу приготовить.
Мы всю дорогу до дома разговариваем обо всем на свете, и эта поездка разительно отличается от той, когда мы ехали из спорткомплекса буквально пару часов назад. Эта мне нравится больше. Даша смеётся, рассказывает дурацкие случаи из жизни, спрашивает многое обо мне, говорит, что я мало о себе говорю. А что говорить? Лёха я, нападающий хоккейной команды «Феникс», хватит этого.
Правда рыжая каким-то неизвестным мне образом буквально заставляет меня рассказать пару историй из жизни. Не знаю, психологию она изучала, или гипнозом владеет, но я понимаю, что на полном серьезе рассказываю Даше, как в шестом классе влюбился в свою учительницу, когда мы уже паркуемся у подъезда.
— А мне нравился наш физрук, — поддерживает разговор рыжая, — а потом оказалось, что он не согласен ставить зачёт за красивые глазки и моё девятилетнее сердце было разбито. Вольт, солнышко! — присаживается к нему Даша, как только заходим в квартиру. Собираю его шмотки, которые рыжая мне вручила вместе с псом, а сам думаю, что не хочу отдавать. Не то чтобы я хотел забрать себе собаку, наглым образом отобрав его у хозяйки. Я бы лучше их обоих сюда перевез. Меня бесит тишина в квартире, я поэтому аудиокниги на ночь слушаю, а сейчас ещё и тренировок не будет, вообще крыша поедет.
— Я все собрал, — говорю, входя в прихожую, и неожиданно зависаю, потому что останавливаюсь точно перед стоящей на коленях Дашей. Видимо, она в такой позе просто сидела игралась с Вольтом, но бля-я-я… Кровь сразу ко всем местам приливает, мне очень хочется поправить член в штанах, но это будет слишком пошло: он на уровне лица Даши.
Надо бы отойти. Но отойти нихера не получается, и рыжая на месте стоит, глядя на меня снизу молча, добивает, ведьма. Видит же, что творит со мной.
Даша облизывает губы. И в этот момент мы смотрим друг другу в глаза. Вольт уже куда-то смылся по своим собачьим делам, а мы так и стоим в этой чертовой
Это снова происходит. Она по щелчку пальцев меняется, и я такой же. Крышу сносит от картины, хотя Рапунцель все в той же позе просто сидит. Ничего не делает. Но провоцирует одним взглядом.
И я, уже не выдержав, всё-таки поправляю член в штанах, пытаясь хоть немного снять напряжение.
А Даша смотрит. Взгляд убийственный. И я дохну на месте от него.
Сожрать ее хочется, от макушки до пяток, облизать, покусать, расцеловать всю.
Я вообще никогда не думал, что девчонку можно так сильно хотеть. Всегда секс любил, всегда заводился быстро, но чтобы так… это вообще за гранью что-то. А сейчас, когда я к этой девчонке ещё и испытываю гораздо большее, чем даже она себе представляет, меня вообще наизнанку выворачивает.
Наклоняюсь, чтобы поцеловать, потому что медлить нет смысла. Мы оба уже раскалены до предела, тут только ждать, когда рванет, остужать нет толку. Но Даша не даёт завершить начатое. Она останавливает меня, надавливая рукой на плечо, и без слов просит подняться, оставляя без поцелуя.
— Не дразни, — рычу. Я не готов обломать сейчас это, я вижу по взгляду, что она тоже хочет.
— Хочу попробовать, — шепчет, а потом опускает взгляд на мой пах и облизывается. Не ищите меня больше. Я сдох от одной этой фразы и взгляда. — Можно?
— Тебе вообще все можно, — не вру. Ей все можно. Все, что захочет. По крайней мере сейчас. Сердце, душу, член, всё пусть берет.
И она берёт. Не ждёт больше, сама на грани уже. Тонкими пальчиками хватает резинку спортивных штанов и тянет вниз вместе с трусами, не размениваясь на прелюдии. И правильно. Кому они вообще нужны?
Я не дышу, когда она член ладошкой обхватывает, закрываю глаза, когда языком основания касается и тонкую влажную линию до самой головки оставляет, подчиняя меня себе полностью. Рычу сквозь зубы, не контролирую это. Сердце уже в окно вылетело давно, лёгкие распирает. Сжимаю кулак на здоровой руке и прикусываю костяшки, когда рыжая берет в рот. Не сдерживаю стон, это невыносимо, райское пекло.
Пока Даша сосет — сдыхаю. Ничего не делаю, отдаюсь в её руки целиком и полностью, просто стою и получаю удовольствие от сладких ласк, горячего языка и тонких пальцев. Периодами опускаю взгляд, чтобы наткнуться на хитрые глаза рыжей, которая смотрит на меня не отрываясь, продолжая убивать.
Зарываюсь в волосы, сжимаю их на затылке, понимаю, что делаю это впервые. И отныне хочу делать так каждый день своей жизни. На секунду мне даже кажется, что это приятнее, чем минет, но потом Даша берёт чуть глубже, и я вообще забываю, на что отвлекался.
— Остановись, — оттягиваю голову за волосы, чтобы не кончить раньше времени. Мне мало. — Иди сюда быстро.
Она поднимается и я сразу же ее к стене прижимаю, нападая на губы поцелуем. Хочу ее так, что в ушах звенит, и на руки взять хочется, чтобы отнести в кровать, бросить, упасть сверху… но сука! Рука!
— Даш, я хочу тебя… — шепчу в поцелуй.
— Хочу, — отзывается доверчиво, обнимая за шею. Дрожит, как котенок маленький. Беру её за руку и быстро веду в комнату. Прости, рыжая, но пока я однорукий, придется топать ножками.