(Не)люди
Шрифт:
— Солнечно сегодня, — заметил кто-то, даже не взглянув на небо.
Когда Эмма молча выдвинула платформу, Смотритель не стал на нее взбираться. Он просто оперся о ее руку и, тяжело дыша, побрел в сторону Лаборатории, не оглядываясь. Казалось, он все еще пытался подавить в себе горе. Этот Юко явно много для него значил — насколько мальчик помнил, Смотритель редко ходил на похороны не-людей.
За спиной послышался не то хруст, не то хлопок, и Оз испуганно обернулся за секунду до того, как Смотритель и Эмма закричали, чтобы он не оборачивался. Сразу стало понятно, что это был за помост. Оз увидел, как в небо взвился черный, будто грязный, дым, как огонь объял тело Юко.
Уже на подходе к лабораториям мальчика, так и не отошедшего от шока и грусти, начал одолевать страх. Он не хотел возвращаться в Комнату и, чтобы не оставаться один на один с самим собой, сначала осторожно, издалека поинтересовался, в порядке ли Смотритель, на что тот невнятно кивнул.
— Может быть, поедим?..
— Без меня. Эмма, позаботься о еде, — отмахнулся старик, сворачивая в свою обитель — даже не думая о том, чтобы вернуться в Комнату. Оз торопливо побежал за ним, а Эмма застыла, не понимая, что происходит и почему мальчишка ни на шаг не отстает от киборга, хотя, по идее, должен запереться в Комнате и прореветься. Что-то в Озе изменилось?
Смотритель кружил по корпусу, заглядывая то туда, то сюда, лишь бы отвлечься. Оз, стараясь молчать и не действовать на нервы, просто шатался за спиной. Но старика это раздражало. Смотрителя начало трясти.
— Да оставь ты уже меня в покое! — выпалил он, развернувшись и до икоты напугав мальчика. — Просто вернись в Комнату и все! Никаких вопросов, слышишь? Никаких откровений, никаких рассказов — я и так тебе слишком много сегодня позволил. Нет, даже не думай, — предупреждающе поднял руку Смотритель, едва Оз открыл рот для вдоха: — Просто заткнись. Я не хочу ни о чем говорить. И видеть тебя не хочу.
Мальчик начал краснеть и задыхаться от возмущения, и Смотритель сорвался прочь, пока Оз застыл в оцепенении. Киборг впервые за долгое время чувствовал себя настолько отвратительно. Он не мог подавить в себе слезы, но в то же время их будто бы и не было — он просто не мог заплакать. Оплакать Юко, своего последнего в этом мире друга. Его одолевали воспоминания, уже немного тусклые и искаженные, но все еще живые, и он не мог отделаться от мысли, что его уже искусственное сердце не выдержит этого удара. Юко ведь обещал оставаться с ним до самого конца. Юко говорил, что это его, Смотрителя, наказание. Неужели лучший друг его простил?.. Почему, чувствуя конец — а он явно предвидел, что вот-вот умрет, даже собрал все свои вещи и раньше срока закончил проект, предупредив обо всем остальных не-людей, — Юко ничего не сказал Смотрителю? Это несправедливо. Нечестно. И очень-очень больно.
Усевшись на пол за прачечной, старик, наконец оставшись один на один с собой, по-настоящему заплакал.
В таком состоянии его через полчаса нашел Оз. Ничего не спрашивая, все еще обиженно молча, мальчик уселся рядом и начал сверлить взглядом стену. Потом к ним подъехала Эмма и о чем-то тихо шепнула Смотрителю — мальчик демонстративно проигнорировал ее. А когда дроид вновь уехала, старик неожиданно обнял Оза. Мягко, с заботой, так, как не обнимал никогда.
Мальчик не успел ничего понять. Оз отключился до того, как понял, что ему вкололи транквилизатор.
Интермедия. Разлученные (не)люди
[Оглавление]
Джонатан
Нина не стала прощаться. Обиженная девочка даже не повернула голову, когда Куд ткнулся носом ей в плечо, извинился и пробормотал, что они еще обязательно увидятся. Нина не хотела, чтобы кто-то видел ее слезы, чтобы стало понятно, что ей плохо. Пусть идут и думают себе, что хотят, а она не признает: ей совсем не хочется расставаться с семьей.
Дверь машины захлопнулась почти неслышно — Джонатан специально едва-едва прикрыл ее, чтобы не беспокоить девочку. Он-то, в отличие от жующего куклу Куда, который уставился на дом Хельги бешеными глазами, прекрасно видел состояние Нины. Ее лучше не беспокоить сейчас. Посидит в машине минут двадцать-тридцать, ничего страшного. Она точно не станет никуда сбегать или прятаться: после выступлений Куда будет вести себя как шелковая.
Хельга встретила гостей, принесших в ее дом прохладу октября, довольно холодно и нехотя. Сдержанно кивнула Джонатану, который из-за спины Куда сразу показал ей кулак, не дав раскрыть рта, и натянуто улыбнулась сыну. Куд разревелся и, отбросив куклу, понесся к матери, с разбегу врезавшись в нее с явным желанием срастись с ее коленкой. Женщина, все еще глядя на огромный кулак Джонатана, даже погладила мальчика по голове. Оскал при этом у нее был далеко не самый доброжелательный.
Они оставили Куда в комнате, провонявшей плохими сигаретами. Мальчик жадно вдыхал этот воздух, щекотавший горло, вспоминая, как когда-то родной отец махал руками, разгоняя его, и ворчливо ругался, а Хельга смеялась, туша сигареты. Потом они целовались и брали сына к себе, садили на колени и тискали. Тогда еще Хельга даже не думала о том, чтобы бросить Куда. Тогда она его еще любила. Те дни были для мальчика самыми-самыми счастливыми, и он надеялся, что сейчас, когда он вернулся в этот дом, он снова пропитается этим запахом и все станет как прежде. Мама снова будет его любить.
Сейчас же Джонатан грубо уволок Хельгу на кухню и, закурив, молча протянул ей зажигалку.
— В последний раз. Узнаю, что ты курила свое дерьмо при ребенке, убью.
— Предлагаешь мне бросить? И это мой сын, не забывай, красавчик, — женщина желчно усмехнулась и, достав свою пачку, принялась щелкать зажигалкой. Джонатан выбил сигарету из ее рук и, выбросив следом и всю пачку, навис сверху, больно сжимая запястье:
— Не забывайся! Это мой сын. Уже мой. Ты его вышвырнула как ветошь. Он здесь только потому, что сам так захотел. Засомневайся Куд хоть на минуту, что хочет вернуться, я никогда не привез бы его, поняла?!
— Мне плевать! — Хельга вывернулась из захвата мужчины. — Я не собираюсь идти на поводу этого чудовища. И заботиться о нем не буду. Он убил Тимма, он, черт его подери, виноват в его смерти!.. — она осеклась, и ее голова дернулась в сторону от пощечины.
— Если бы ты тогда не накидалась до посинения, Тимм не погиб бы. Вообще-то он ехал вовсе не за Кудом. Он ехал к тебе и вез чертовы лекарства, пока ты билась в агонии, пуская пену изо рта. Так что не Куд виноват в его смерти, а ты. Только ты!