Не матом единым
Шрифт:
Ох, о Гришкиных чудачествах можно было бы рассказывать без конца. После университета он пропал на несколько лет. Говорили, что не вылезал из археологических экспедиций, что-то раскапывал в Крыму и в Сибири. Но в конце концов судьба вновь нас свела вместе. Он устроился работать к нам в издательство консультантом по исторической литературе. Он заметно похудел, стал молчалив и теперь не носил длинные волосы. О том самом Гришке лишь напоминал шрам рядом с мочкой правого уха, где когда-то была оригинальная татуировка.
Свою работу он исполнял добросовестно и порой безжалостно черкал авторские научно-популярные исследования, подвергая
Через несколько секунд автор гоготал на весь кабинет и забирал рукопись на доработку. Внутри яйца были написаны волшебные слова "Не морочь мне яйца".
Но он до хрипоты отстаивал свое мнение не только перед авторами, но и перед главным редактором издательства, должность которого занимала женщина средних лет, которая, как удостоверились все сотрудники, не обладала ни малейшей каплей чувства юмора. Она не понимала безобидных Гришкиных шуток и подтрунивания. Не улавливала смысла рассказанного модного анекдота и лишь выход очередной исторической книги мог вызвать на её лице счастливую улыбку. Ах, как она любила в часы редакционного веселья напоминать о серьезности наших предков. Она и впрямь считала, что деды и прадеды, бабки и прабабки лишь производили, совершенствовали, открывали, ваяли, писали все самое серьезное, могущественное и выдающееся. Мне казалось, что Гришка не мог оставить без своего оригинального внимания серьезную помпезность нашей начальницы. Вот-вот, что-то, да выкинет.
Но шло время, и я не только устал ожидать от Гришки какого-нибудь выкидона в адрес редакторши, я в конце концов разуверился в его чудачестве и оригинальности. Скорее всего - все прошло, все испарилось, и Гришка значительно повзрослел.
Напрасно.
В канун женского дня 8 марта он куда-то пропал на три дня с собранными на подарки для женщин деньгами. "Уж не запил ли где за казенный счет?" думал я. Но он объявился, когда столы в издательстве были сдвинуты, а на них расставлены вазы с цветами, тарелки с закусками и бутылки с водкой и вином. Во главе восседала редакторша.
Из огромной сумки он одну за другой доставал коробки и раздавал их каждой женщине. Аккуратные коробки, в которые в магазинах "Посуда" упаковывают стеклянную утварь. Всем сотрудницам - одного размера. Только редакторша получила самую большую. И тут же на свет были извлечены миниатюрные глиняные сосуды, так похожие на современные заварные чайники. Только вместо носиков - мужской половой член.
– Что это такое!
– бросив на стол сувенир, всплеснула руками редакторша, - Как это понимать, Григорий?
– Это сосуд для питья, который использовали в домашнем хозяйстве древние хазары, - спокойно ответил Гришка.
– Медный оригинал хранится у меня дома. А это копии - сделанные современными гончарами.
– Но это так пошло!
– Отнюдь. Не пошло, а даже оригинально. Пить из этого сосуда можно только из носика. Потому что по краям своеобразной кружки сделаны дырки. Этим древняя хазарка высказывала свое расположение к мужчине.
Подарок не понравился только редакторше. "Или я - или он" - поставила она на следующий день вопрос перед директором издательства. И Гришка не стал ожидать и сам уступил даме. Правда, через месяц на "Таврии", на которой она ездила на работу, появились розовые шины. Я догадывался, кто их ей подарил...
1998 г.
ДОСТОИНСТВО
Работа Катерине Овечкиной очень даже нравилась. Она работала швеей-художником на фабрике по пошиву флагов. За свою жизнь разные ей приходилось шить флаги. Знамена, стяги, вымпелы. Из бархата и из шелка, полотняные и суконные. Были совсем простые заказы - из материала одного цвета. А были сложные - многоцветные и затейливым гербом или рисунком. Советские кумачовые, российские триколор... Приходили заказы и на зарубежные полотнища.
Главное для Кати Овечкиной - заполучить эскиз. А остальное - дело рук, техники и опыта.
К российско-болгарскому семинару от болгарского представительства пришел заказ - изготовить болгарский национальный флаг. А чего его там готовить? Нет ничего проще. Такой же триколор, как и у России. Только вместо синего цвета между белым и красным, необходимо было вшить зеленый. Словом, работа для практикантов. Нужно было только получить эскиз и узнать, каких размеров нужен флаг. Все швеи всегда работали в соответствии с эскизом. Эскиз - самый главный документ для швеи-художника.
Катя сходила в кабинет начальника цеха, взяла пакет с эскизом и вернулась на свое рабочее место. Вытащила картонку с бело-зелено-красным полотнищем и ахнула. В левом углу флага был изображен лев. Ну лев и лев, чего в нем такого? Не раз Кате Овечкиной приходилось вышивать на флагах животных и птиц. На шри-ланкийском государственном флаге, к примеру, она тоже льва вышивала. Огромного такого зверину. А на румынском орла. Она знала, что символ льва на многих национальных стягах присутствует. Но такой! Болгарский лев стоял на задних лапах и словно демонстрировал свое достоинство.
"Боже мой, - подумала Катя, - Неужели меня решили разыграть?"
Она подошла к подруге и положила перед ней эскиз.
Как ты думаешь, мне шить все, что здесь изображено?
– Конечно, - глянув краем глаза на рисунок, ответила коллега.
– И это?
Подруга выключила электрическую машинку и, пряча улыбку, внимательно оглядела эскиз.
– Знаешь, что я тебе посоветую, загляни-ка в энциклопедию. Там присутствуют все национальные влаги государств.
Катя теперь уже направилась в фабричный комитет, где на полках стояли разные справочники и энциклопедии. Открыла одну из них - только триколор. Без каких-либо рисунков. Она вернулась обратно на свое рабочее место и через пару часов флаг был готов. Без льва. К обеду заказ был отправлен болгарским заказчикам. А к вечеру Катю Овечкину вызвал директор фабрики и принялся брызгать слюной и махать кулаками.
– Ты что это себе позволяешь, Овечкина! Почему занимаешься самоуправством! Хочешь порвать наши дружеские отношения с братьями болгарами!
– Да ничего я не хочу! Что мне до болгар! Я и на курорте там ни разу в жизни не была!
– А причем здесь курорт?
– насторожился директор.
– Ты что, обиделась из-за того, что тебя на курорт не посылали?
– Да ничего я не обиделась! Я, может быть, и самих-то болгар никогда в жизни не видела. Мы ведь все славяне, и разве в городской толпе различишь, где болгарин, русский или, скажем, француз?