Не матом единым
Шрифт:
Хотя как мне рассказывали знающие люди, самое пикантное они нашли в словах самого "электрика Петрова"
– Надо же, сколько работаю, а впервые за всю жизнь е...ло так сильно!
Кстати, испытавший стотысячное напряжение - не первый оставшийся в живых электрик у нас в России. Но разговор не о феномене выживаемости после сильных электрических разрядов, а о фразеологии после случившегося.
Любой монтер после знакомства с электрическим разрядом скажет "Током е...ло". Или, глядя на работу ученика, опытный мастер советовал: "Смотри! Токнет!" "Чем токнет?" поднимал глаза непонятливый ученик. "Ебом",
Да разве только профессионал!
Мой сосед по даче, археолог, кандидат наук, занимавшийся проводкой, получив на грудь 220 и свалившись со стремянки на пол, на мой вопрос, что там у тебя был за грохот, как ни в чем не бывало ответил: "Да током е...ло!" До этого я никогда не слышал от него черных слов.
"Током е...ло" - одно из самых устоявшихся в русском языке нецензурно профессиональных выражений. И я думаю 90 из 100 мужиков, уловивших даже комнатный разряд электричества, в разговоре друг с другом скажут именно "е...ло". Девять скажут, что их стукнуло или ударило. И, может быть, только официальное лицо на вопрос журналиста может ответить, что тот-то электрик Петров принял электрический разряд. Журналист, конечно, так и напишет. Но подумает: "Вот так е...!"
1997 г.
ПЕХОТА НЕ ПЫЛИ!
Эта байка про кино.
Говорят, что когда Герасимов снимал фильм "Тихий Дон" тоже не обошлось без мата.
Как известно для военных эпизодов, приглашаются консультанты в погонах. Так вот, Герасимов пригласил для постановки батальных сцен героя Великой Отечественной войны генерал-лейтенанта Осликовского. Вся съемочная группа признала в Николае Сергеевиче человека отзывчивого и чистой души. Один лишь был у него недостаток: при волнениях и переживаниях - сильно заикался.
Но настал день, когда нужно было приступать к батальным сценам. Все было готово и от Герасимова поступает обычная команда: "Мотор!" Камера застрекотала. Осликовскому подсказывают, мол, пора кавалерию и в бой запускать.
Генерал, сидя на гарцующем коне шашку из ножен вынимает и кричит: "Кавалерия в пи..." - и дальше, переволновавшись, сказать ничего не может. Заново кричит:
– Кавалерия в пи... Кавалерия в пи...
Сотни кавалерийских глоток со смехом орут:
– В п-ду что ли?
– и хохот раскатывается на весь Тихий Дон.
Одним словом, общими потугами кавалерия все-таки "впиред" поскакала. Очередь до пехоты дошла. И тут возникает ситация покруче.
Герасимов делает команду, все работает. Генерал во весь дух орет:
– Пехота на ху...
Теперь настает ржать очередь пехоты. Жалко генерала - но что поделаешь, если так получается. Как говорится, чувству-то не прикажешь.
А Осликовский старается повторить. И снова:
– Пехота на ху... на ху... на ху...
Кто-то дразнится, мол, мы и так на ху... и как у кавалеристов даже ноги свешены.
Герасимову этот комизм надоедает и, чтобы прекратить смех над заслуженным генералом, он сам дает отмашку пехоте наступать на хутор Татарский...
1997 г.
МОТОР!
Между прочим, многие кинорежиссеры очень умело ругаются матом. Даже всенародно известные. И не только ругаются сами, но и заставляют это делать артистов. Конечно, согласно сценария.
Один начинающий режиссер рассказывал, что на съемочной площадке бывают моменты, что начинаешь ругаться даже тогда, когда совсем не хочется делать этого. Он привел несколько случаев, которые мне показались довольно-таки заурядными и обыденными и по моему мнению мотивация мата на съемочной площадке ничем не отличалась от площадки строительной.
В тот же вечер я раскрыл свежую газету и наткнулся на интервью с известным режиссером комедийного кино Аллой Суриковой.
"Съемочная площадка, - делилась она своим опытом, - это такая вещь, где не знаешь, что произойдет через минуту. Придется ли ползать на брюхе, водку кому-нибудь наливать, деньги свои платить или ругаться матом.
У меня была съемка картины "Чокнутые". Там была сцена: поезд отходит под фейерверком (которые готовили три дня и которые горят всего сорок секунд). Макет поезда тянет такая машина-телега. Артисты должны идти, массовка танцевать, оркестр играть, поезд ехать, фейерверк гореть - ну, все одновременно. Один пиротехник должен лежать под колесами - дым пускать, второй - сидеть в трубе, оператор все снимает на кране. И по моей команде помощник машет человеку, который сидит в машине-телеге, которая поезд тянет. Все готово? Все. Кричу: "Мотор!", машу, поезд не едет. Фейерверки горят, конница идет, оркестр играет, поезд дышит, но не едет. Кричу "Пошел!" - стоит. Машу, кричу - стоит. Когда все прогорело, поезд двинулся. Оказалось, что дяденька, который тянет поезд, отошел пописать. Что я потом говорила, мне рассказывали. Но я таких слов не знаю..."
Мне показалось, что мотивация мата в этом случае оправданной. Даже в устах женщины.
1997 г.
АСТРАЛЬНЫЕ Б...
Троллейбус окончательно засел в автомобильной пробке и большая часть пассажиров покинула салон. Мне спешить было некуда. Я удобно сидел в кресле и перелистывал скандальный еженедельник.
За мной сидели две женщины, которые, видать, тоже никуда не спешили, и беседовали между собой. Я прислушался.
– ... так вот эти бляди, - говорила одна другой, - насылают порчу, заставляют людей насильно пить водку, опускаться до наркомании и проституции.
– Бляди они и есть бляди, - вздыхая, поддакнула другая.
– А откуда они взялись-то?
– Из потустороннего мира.
– Да сказки это все!
– Какие сказки! Один ученый в газете писал, что во время спиритического сеанса к участникам являются не души тех умерших, кого вызывают спиритологи, а эти самые бляди. Вызывают участники, к примеру, своих родственников, знакомых или какую-нибудь знаменитость, а вместо неё является эта самая блядь в виде бандита или пьяницы и давай уговаривать участника спиритического сеанса, чтобы кого-нибудь убить или съесть наркотик.
– Бред какой-то!
Я, с интересом слушавший рассказчицу, тоже относил её теорию к бреду чистой воды. Но сказка мне нравилась и я только делал вид, что погружен в чтение.
– Да какой бред!
– вдруг вспылила тетка и обратилась к подруге с вопросом, - У тебя душа есть?
– Конечно.
– Когда помрешь, куда она денется?
– Улетит на небо. А там уже Господь рассудит, куда её пристроить в рай или ад.
– А если никуда не устроит?
– Быть такого не может.