Не мир принес
Шрифт:
Майор снова надел ремень и, что-то недовольно бормоча, завалился спать прямо в кормушку с сеном.
— Суров твой Трофимов-то, — сказал Васинцов Аксенову.
— Не судите его строго, он весь на нервах всю последнюю неделю. Я-то уже научился засыпать под этот вой, а он глаз сомкнуть не может, и трясет его, как от лихорадки. И ребят все вспоминает, от его отдела-то почти никого не осталось.
— Так что же у вас все-таки произошло?
— Трудно сказать, как вода подниматься начала, так беды на нас просто посыпались. Сначала связь, оборвался телефонный кабель, потом обвалилось оборудование с вышки. Вы представляете,
— А какие они собой, эти «пришлые»?
— Разные, и на двух ногах, и на четырех, и «волосатые». Такого натворили, захочешь — не забудешь. У нас как раз экстренное заседание штаба ГОЧС было по поводу паводка, главе нашему доложили, что толпа на улице, он подумал, что… Хрен его знает, что он подумал, вышел на улицу народ успокоить, а его в клочья… Бр-р-р…
— А начальник РОВД?
— Тот на следующий день, РОВД отбивая, геройски.
— Тогда почему вы считаете, что нам следует немедленно покинуть город, вам что, помощь взвода профессионалов кажется лишней?
Аксенов сделал паузу:
— Понимаете, мы начали постепенно понимать «пришлых», а они нас. Это трудно объяснить, но не все из них так опасны, порочны, далеко не все. Почему-то они выбрали именно наш город именно перед паводком и съехались сюда чуть ли не со всей России. Словно позвал их сюда кто-то или что-то. Понимаете, через день у нас как-то установился порядок, прекратились грабежи, горожане вышли на работы, в том числе и «пришлые», а там много специалистов. Мы даже плотину залатать смогли с их помощью.
— И где же они живут? В смысле, спят?
— В основном в школах, мы там спортзалы оборудовали, и в техникуме. Некоторые по домам брошенным расселились.
— А как же тот вой, что так пугал вашего майора по ночам?
— Это уже ночью — это волчары. Они вообще-то в город редко заходят, все больше в лесу, но даже когда приходили — никого уже не трогали. Выли страшно, ругались, требовали открыть «оружейку», но… как видите, мы живы. И только когда появилась ваша команда, все началось снова. Они, «пришлые», словно взбесились, словно как красная тряпка на быка вы на них подействовали. Мы едва успели вас по нужной дороге направить. Что будет этой ночью в городе — понятия не имею, словно у них на вас какая-то личная обида.
— Не исключено, — ответил Васинцов и поправил бронежилет на груди. — Так вы надеетесь сами договориться с этими «пришлыми», до того как сойдет вода?
— Мы уже почти договорились. Вот Семен, он как раз из «пришлых», а зверей просто терпеть не может…
Звери были матерые, звери совершенно не хотели подставляться под пули. Ночной бой шел уже два часа, а Васинцов, хоть и исстрелял четыре магазина, не мог гарантировать, что попал хоть в одного. Они, передвигаясь какими-то странными скачками, подбирались к стенам конюшни, пара из них даже сумела забраться на крышу, где их встретил Сидоров с пулеметом. Будь у зверюг серьезное оружие, а не охотничьи дробовики и пара табельных «Макаровых», «грифам» пришлось бы совсем туго.
— Экономить патроны! — скомандовал Васинцов больше для порядка. Все и так понимали, что патроны надо беречь, бой еще неизвестно сколько продлится, а врукопашную им ничего не светит. Да и до восхода солнца еще далеко.
— Слышь, командир, — крикнул сверху Дзюба, — некоторые в сканере не отражаются, и в инфракрасном не видны.
— А прибор в порядке?
— Ну тебя-то я хорошо вижу, — и Дзюба показался в шлеме с надвинутом на лицо забралом.
— Ладно, потом разберемся. Держи свое окно, а то у тебя там кто-то лезет!
Дзюба развернулся, дал короткую очередь, силуэт в проеме взмахнул лапами и с воплем рухнул назад.
— Пятый! — громко похвалился Дзюба.
— Все, хана, — спокойно сказал Трофимов и вставил в обойму последний патрон. Спорить с ним было трудно, они сидели на крыше конюшни под зловещим ночным небом, считали последние патроны и слушали, как вой внизу усиливается.
— Господи, сколько же их здесь! — прошептал суеверный Крушилин, выглядывая из-за зубца стены. — Вон и волчары появились.
Васинцов тоже выглянул: большая стая волков медленно собиралась около памятника Ленину. Ильич, крашенный бронзянкой, указывал рукой с зажатой кепкой вдаль, намекая волчарам, что они идут правильной дорогой.
— Откуда здесь Ленин? — удивился Васинцов.
— Так это же улица Ленина, — объяснил Аксенов, — если по прямой, то на главную площадь минут через десять выйдете, к горадминистрации. Видите вон тот дом, что напротив, там раньше райком партии был, теперь райсовет. А Ленин так и остался, местные коммунисты за ним ухаживают, в пионеры детишек принимают.
— Так у вас еще и пионеры остались, — вздохнул Дзюба, — еще не легче.
— Ладно, о пионерах мы как-нибудь потом, какие будут предложения по ситуации? — спросил Васинцов.
— Ноги отсюда надо делать, командир, — сразу же отозвался Кайметов.
— Вот тебе-то как раз не о ногах надо думать, а о связи, — сказал Васинцов, — почему связи нет?
— Хрен его знает? — искренне ответил Кайметов. — И питание есть, и рация в порядке, а связи нет — одни помехи. Вопреки всем законам радиофизики.
— Сидорова искать все равно надо, — тихо сказал Корич. — Нельзя его здесь оставлять.
— А где он, этот Сидоров?! — взвизгнул Крушилин. — Где?! Хоть бы сказал.
Действительно, Сидоров исчез совершенно неожиданно. Вот его пулемет еще гремел и вдруг смолк. Васинцов тут же бросился на подстраховку, но майора на крыше не обнаружил. Ни его, ни пулемета, только большая куча стреляных гильз и несколько мертвых тел с оскаленными пастями. У каждого была прострелена голова, видимо, пленных Сидоров решил не брать. А когда рухнули ворота конюшни, им всем пришлось подняться на крышу, раненного в ногу Дзюбу поднимали на вожжах, найденных в изобилии в подсобке. Можно было предположить, что какой-то зверь зашел Сидорову в тыл и увлек его с собой вниз, но под стенами конюшни валялись только трупы зверей. Непонятно.