Не могу больше
Шрифт:
Этот звонок…
Шерлок глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Этот странный звонок почти незнакомой ему женщины, которую он и видел-то несколько раз в своей жизни, и которая никогда не скрывала своей к нему неприязни, считая его если не чудовищем, то, во всяком случае, человеком, не стоящим ни дружбы, ни преданности своего брата, этот звонок сегодня дал Шерлоку ещё один фантастический шанс — шанс выжить.
========== Глава 24 Я на твоей стороне ==========
Шерлок окинул взглядом гостиную: всё было идеально. Во всяком случае, с его точки зрения. Что касается Джона, то он непременно обнаружил бы массу изъянов в наведенном
Но Шерлок к себе придирался. С момента его возвращения многое изменилось и в нем самом, и в его образе жизни. Времена напоминающей мини-лабораторию кухни, где возможность спокойно перекусить превращалась в малонаучную фантастику, что неизменно выводило Джона из себя и вызывало монотонный (как раньше казалось) и раздражающий (неужели такое возможно?!) поток упреков и наставлений, остались в прошлом, к которому нет и уже не будет возврата.
И гостиная больше не выглядела захламленной: каждая вещь приобрела, наконец, своё законное место.
С маниакальной настойчивостью Шерлок наводил в квартире порядок, даже не прибегая к помощи миссис Хадсон, чем, похоже, очень её пугал: она в замешательстве останавливалась на пороге, настолько непривычно опрятной выглядела гостиная на втором этаже.
Шерлок удовлетворенно качал головой: Джон остался бы доволен его трудами.
Со стороны это, наверное, выглядело странновато: инспектор Лестрейд, к примеру, забегая вечером перекинуться парой слов, растерянно шарил глазами по глади идеально прибранного журнального столика, не зная, куда пристроить кружку с горячим чаем — ни беспорядочной стопки газет, ни вороха исписанных листков бумаги… Да и Майкрофт, пряча недоумение за холодностью и легким сарказмом, время от времени терял лицо: удивленно приподнимал бровь, хмыкал и, мазнув по каминной полке ладонью, демонстративно долго рассматривал кончики пальцев.
Шерлок всё видел, всё понимал: и растерянность Грега, и недоумение Майка. Но неожиданное превращение в озабоченную бытом домохозяйку его нимало не тяготило. Он знал, ради чего старается: придет в гости Джон, и ему будет приятно сварить кофе в кухне, сияющей чистотой.
По большому счету, не так уж это и трудно, когда человек живет совершенно один…
Неожиданно ему полюбилось затворничество — Шерлок нечасто покидал Бейкер-стрит. Изредка он обедал с Майкрофтом, нехотя обсуждая семейные новости и проблемы; иногда забегал в Скотланд-Ярд — скорее по привычке, чем по большому желанию. Хладнокровно просматривал дела, если Лестрейд нуждался в совете, выдвигал версии, вновь и вновь поражая инспектора проницательностью и остротой своего ума, но не испытывая при этом ни азарта, ни интереса. Громких, запутанных дел и неслыханных преступлений у полиции давно уже не было, и это Шерлока нисколько не огорчало.
Его тянуло домой, в любовно созданное гнездо, где он погружался в единственно доступную теперь форму скуки: страшно скучать по Джону. Затянувшееся, граничащее с отшельничеством домоседство имело единственную причину — ожидание, в этом он давно уже убедился и признался себе самому.
И даже успел смириться.
То, что в эти дни он так настойчиво рвался из дому — не в счет. Шерлока всегда выводили из себя обстоятельства, возникающие не по его
Тем более теперь.
Когда Джон перестал приходить.
Когда тишина квартиры стала звенящей, а пустота — необъятной. Когда одолевали такие мысли, от которых хотелось бежать куда угодно, только бы не обливалось горячим ужасом сердце, только бы не стучало в висках отчаяние.
После звонка Гарри мир мгновенно преобразился. На прекрасных четыре часа мысли о Джоне перестали так безжалостно изводить душу — слишком много дел появилось у Шерлока.
Плевать на боль. Его ожидала настоящая рождественская суета: купить продукты для ужина, придумать подарок для Гарри, украсить гостиную (свечи, гирлянды и непременно маленькую фигурку Санты в санях) … Да, и, конечно, вино — самое лучшее, самое хмельное, чтобы голова слегка закружилась, чтобы ставшая уже привычной тоска ослабила свои удушающие объятия хоть на мгновенье.
Он всё успел, и теперь удовлетворенно осматривался по сторонам: Джон по праву может гордиться другом. Да и сестре его, скорее всего, будет приятно.
Если, конечно, она придет.
Внезапная мысль о том, что она передумает, что изменятся её планы, заставила сердце испуганно сжаться. Сейчас раздастся звонок или звук входящего сообщения, и не останется больше надежды.
Стук дверного молотка раздробил настороженную тишину застывшей квартиры, и Шерлок ринулся вниз, забыв о натруженной и оттого ощутимо ноющей щиколотке, забыв обо всем на свете.
*
— Ждешь? Волнуешься? — Гарри весело улыбалась. — Думал, что не приду?
Вновь начавший кружение редкий снежок очень живописно запорошил меховой воротник её куртки и светлые волосы, стянутые в тугой «конский хвост».
— Кто из нас Шерлок Холмс, не могу понять.
Гарри заливисто рассмеялась, и Шерлок с удовольствием отметил, как похожи их улыбки — её и Джона.
Он отступил в прихожую, распахнув дверь чуть шире, и пропустил гостью вперёд.
— Проходи.
— Не хочешь помочь, недогадливый кавалер? — Она протянула ему свою довольно увесистую ношу.
— О… Прости. — Шерлок торопливо перехватил ручки небольшой хозяйственной сумки. — Что там?
— Да так… Всего понемногу. Где можно раздеться? — Гарри стряхнула с воротника снежинки, и брызги приятно оросили пылающее лицо Шерлока.
— Где хочешь. — Он засуетился, беспомощно озираясь, словно знакомый интерьер прихожей увидел впервые. — Джон… — Шерлок на секунду запнулся и повторил: — Джон обычно раздевается здесь. А я — наверху.
Гарри тепло на него взглянула.
— Ну и я наверху. Веди.
*
В узких темных брючках и салатовой блузке Гарри выглядела очень молодо, гораздо моложе брата, хотя разница в возрасте между ними была незначительной.
— Тебе очень идет такая прическа. — Шерлок откровенно любовался её свежестью и изяществом. — И этот цвет.
— Мы ведь непохожи, да? Только улыбки.
— Да.
— Джон коренастый, плотный. Он всегда был маленьким увальнем: неуклюжий, обстоятельный и очень серьезный. Я любила его дразнить.
Шерлок впитывал каждое слово, купаясь в этой скупой информации словно в ласковых волнах солнечного тепла.