(Не) мой папа

Дюжева Маргарита

– Наконец-то.

Раздается писк, и я, едва замок открывается, бегу внутрь, стряхивая с шапки снег.

– Мамочка! – Марина бросается мне навстречу. – Ты пришла!

– Конечно, пришла, милая. Куда же я денусь?

– Всех ребят давно забрали, и мы с Ольгой Алексеевной играли вдвоем. Так здорово!

Я виновато смотрю на воспитательницу:

– Простите. На работе пора отчетов.

– Сад работает до семи, – строго напоминает она и уходит в раздевалку, а я начинаю собирать дочь.

Пока Маришка самостоятельно влезает в болоньевые

штаны, вытаскиваю из ящичка скомканную одежду и сырые варежки. Хорошо, что есть запасные.

– Мы идем в магазин? – спрашивает дочь, сосредоточенно пихая ноги с сапожки.

– Нет, зайка. Уже поздно. Нам бы до дома добраться по такой-то погоде.

– Ты обещала, что мы сегодня купим красивого печенья, – Маришка обиженно надувает губы.

Я много чего обещаю, но жизнь вносит коррективы. Вместо того чтобы прийти сегодня пораньше, я на работе разгребала бумаги, и мое робкое возражение было встречено резким: «Не устраивает? Увольняйтесь». Мне никак нельзя увольняться. Скоро платить кредит, а хочется еще купить новогодние подарки для дочери.

– Просто я придумала кое-что получше, – присаживаюсь рядом с ней и беру маленькие ладошки в руки, – мы сейчас придем домой и сами испечем печенье.

– Красивое? – недоверчиво спрашивает дочь.

– Самое красивое.

– Ты разрешишь мне пользоваться формочками?

– Естественно.

Маришка тут же расцветает. Магазин уже забыт, и она начинает взахлеб рассуждать о том, какое печенье мы сделаем:

– Елочку можно?

– Да.

– А звездочку?

– Конечно.

– А сердечки?

– Сколько хочешь.

Она замолкает, прикидывая, сколько печенья сделает, а я снимаю с дверцы курточку и набрасываю ее на худенькие плечики:

– Расскажи лучше, как прошел твой день.

– Плохо.

– Что случилось?

– Сегодня была запеканка, – морщится она.

– Да, это проблема, – сокрушенно качаю головой, пряча улыбку, – что еще?

– Учили танец снежинок.

– Уверена, ты будешь прекрасной снежинкой.

– А еще у нас в группе появился новый мальчик, – доверительным шепотом сообщает Маришка, пока я завязываю ей шапку.

– Хороший?

– Очень. Его Сережей зовут.

– Вы с ним подружились?

– Да. У него игрушечный динозаврик. – Маришка замолкает, а потом выпаливает на одном дыхании: – А еще у него очень красивый папа! Я хочу, чтобы и у меня такой был!

Эх, родная, боюсь, твой папа тоже был красивый, только ушел, когда я еще не знала, что беременна.

– Слушай, совсем забыла спросить, а изюм в печенье будем добавлять? – сбиваю ее с мыслей об отце.

Это больная тема. И для нее, и для меня. Я до сих пор не уверена, что правильно сделала, утаив от него правду. Во мне тогда кипела обида, непонимание, а его ждала невеста. В итоге он уехал, я осталась, и теперь каждый имеет то, что имеет. У него своя семья и жизнь – полная чаша, а у меня Маришка, пара кредитов и вечная нехватка времени.

Впрочем, я не жалуюсь. Живы-здоровы,

одеты, обуты, не голодаем, а остальное мелочи, справимся. Тем более на носу Новый год. Попрошу у Дедушки Мороза новую работу с хорошим графиком, мужчину такого, чтоб как за каменной стеной, и чуточку женского счастья.

Мы выходим из садика и медленно бредем к остановке. Маринка упорно топает вперед, а я стараюсь держаться так, чтобы закрывать ее от метели, и почему-то думаю о том, что сказать, когда она в следующий раз спросит про папу.

Я раньше верила, что со временем сумею придумать хорошую легенду, которая позволит все деликатно разложить по полочкам, но, увы, сложно что-то объяснить ребенку, когда у самой еще не отболело.

Глава 1

Женечка

Обновление руководства всегда стресс, а перед Новым годом – особенно.

Нам объявили об этом с самого утра. Просто пришел главный менеджер и с порога заявил, что сегодня в четыре собираемся в главном зале, чтобы познакомиться с новым начальством. Явка строго обязательна.

Я очень надеюсь, что это торжественное мероприятие не растянется на несколько часов – мне дочь надо забирать из сада. Я ей обещала, что сегодня точно появлюсь вовремя.

День идет своим чередом. Мне приходится разбирать завалы документов, которые оставила коллега, бессовестно укатившая в Мексику в самую сложную пору на работе. Миллионы отчетов, сводки – волосы уже дыбом встают от цифр и печатей. Я даже игнорирую свой законный перерыв на обед, продолжая перекладывать бумажки.

В мечтах только одно – дожить до Нового года, до длинных выходных, и не свихнуться от суматохи. Еще надо купить подарки, сделать генеральную уборку, нарядить елку. Голова кругом.

Когда время подходит к четырем, мы с коллегами отправляемся в зал. Я стараюсь занять место поближе к выходу, чтобы потом уйти первой, зачем-то достаю блокнот, ручку и жду.

Первым входит старый Марк Борисович, под руководством которого работаю уже третий год. Мировой мужик, серьезный, но вместе с тем с прекрасным чувством юмора и деловым тактом. Следом за ним идет мужчина. Молодой, лет тридцати пяти, красивый. Глядя на его высокую поджарую фигуру, затянутую в строгий костюм, женщины невольно втягивают животы, выпячивают грудь и украдкой поправляют волосы.

Я их преждевременного восторга не разделяю, меня больше волнует, будет ли новый босс отпускать пораньше, если Маришка снова заболеет?

– Дорогие коллеги, – начинает Марк Борисович, – вы все в курсе, что я уже несколько лет грожусь уйти на заслуженный покой, но как-то все не получается. Дела, хлопоты, то объединение, то открытие новых офисов – некогда на пенсии сидеть. Но в этом этот раз все серьезно. Я решил сделать себе подарок к Новому году. Я ухожу.

По залу прокатились вздохи сожаления. Я тоже жалела, наверное, даже больше всех остальных, потому что с этим человеком было очень комфортно работать.