(Не) моя свадьба
Шрифт:
Сонный мозг стал подбрасывать ей картины одна другой прекраснее. Она живо представила, как у Баграта от рева Паши задергается сначала правый глаз, потом левый. Может, и не надо было просить качели? Пусть бы на руках укачивал с часу ночи до семи утра!
А что, если Пашка как следует его доведет, вполне возможно, ей даже никакой Левон не понадобится. Баграт сам ей скажет – иди–ка ты восвояси, а я стану общаться с сыном, когда он справит восемнадцатилетие. Хорошо бы если так, только ребенка жалко. Ему и без того несладко приходится с этими зубками.
Позавтракав
Будь они дома, уже начала бы будить. Если дать Пашке проспать полдня, то ночью стопроцентно устроит такую же веселуху.
Милина потянула было руки к сыну, чтобы разбудить, и отдернула.
Не станет она этого делать.
Пусть спит сколько хочет, хоть для этого придется пожертвовать его графиком на пару дней.
Тем ярче будет новое ночное светопреставление для дорогого папочки.
Легла рядышком на кровать и уснула со злорадной улыбкой.
Этим утром Баграт пришел на работу в особенно приподнятом расположении духа.
Прошла всего одна ночь, а отношения с Миланой потихоньку налаживались. Должно быть, она за ночь что–то осознала, переосмыслила. Вот уже и пожелания высказывать начала, скоро станет ему улыбаться, а там, глядишь, поможет наладить контакт с Пашей.
Баграт посчитал, что это достойно вознаграждения. К тому же чувствовал себя немного виноватым за то, что разбил ее сотовый, посчитал нужным возместить урон, хотя Милана и не требовала этого.
Придя в свой кабинет, он первым делом уселся за стол, потребовал у секретаря кофе. И, глотнув ароматного живительного напитка, велел ей заказать для Миланы хороший телефон.
Пусть порадуется. Заслужила. Хотя бы тем, что родила ему сына, а заодно не попыталась сбежать ночью.
А то, что с утра Милана была угрюмой, так она скорей всего просто относится к типу людей, к которым в первой половине дня лучше не подходить. У него такая бабушка, он в курсе особенностей. Весь день милейшая женщина, а утром не допросишься улыбки. Хотя к матери его сына все же вряд ли подходит описание «милейшая», и не важно, что имя на это непрозрачно намекает.
Кстати, возможно, Милана просто не привыкла спать на диване. Немного не выспалась, хоть и легла рано, вот и сидела царевной–несмеяной. Главное, что говорить начала с ним по–человечески, большего от нее не требовалось.
Баграт же, в отличие от Миланы, великолепно выспался. Все благодаря снотворному. В последнее время нервы совсем расшатались, что неудивительно после таких–то перемен в жизни. Он сходил к гостиничному терапевту, и тот выписал ему подходящие пилюли.
Вспомнив про Пантелеева, Баграт невольно нахмурился. Недолюбливал он местного врача. Неприязнь эта объяснялась особым хобби терапевта: тот обожал спать с кормящими мамочками. Фетиш у него был такой, о чем Саркисяну стало не так давно известно. Внешностью доктора господь не обидел, недаром горничные прозвали его златокудрым Аполлоном. И тот пользовался своей привлекательностью в самых мерзких целях.
Но то, что человек творит в собственной спальне – его личное дело. А к работе Пантелеева у Баграта не было претензий. Поэтому поводов для увольнения он не видел, к тому же найти хорошего, внимательного врача – не такая простая задача.
Выбросив из головы мысли о Пантелееве, Баграт принялся за дела.
Весь день провел в трудах и заботах. Гостиница «Солнечный рай» в последние месяцы набирала все большую популярность, и это прибавляло сложностей.
К пяти он очнулся, вспомнив про просьбу Миланы. Подумал, что сегодня все–таки должен вернуться домой пораньше. Сразу же поехал в торговый центр – купить подарок сыну.
Выбирал качели по принципу – дайте мне самые дорогие. Ему предложили разные варианты, и он выбрал большие синие, с игрушечным львом спереди. Для Павла ему ничего не жалко.
Он явился домой королем – с подарками и ужином.
Однако новоиспеченные домашние его хорошего настроения не разделяли.
Пашка сидел на ковре с грызунком в руке и куксился прямо как вчера, а Милана до сих пор была угрюма. Может быть, она в принципе не умеет улыбаться?
– Привет, – сказала она, поднимаясь с ковра.
– Сейчас ты обрадуешься, – важно заявил Баграт и велел грузчику: – Заноси.
Выбранные им качели внесли в гостиную, распаковали, установили в углу – как раз напротив дивана.
Когда грузчик ушел, Баграт принялся нахваливать подарок:
– Посмотри, какую красоту я купил нашему сыну.
– И правда красивые, – сказала Милана, подходя к ним.
– Ма–а–а… – завизжал Пашка, заметив, что взрослые не обращают на него никакого внимания.
Милана подхватила сына на руки, стала показывать ему качели.
– Да ты не показывай, ты усади его в них, – предложил Баграт.
Она послушалась, аккуратно усадила сына в люльку, пристегнула.
– Давай, покажу, какие тут режимы, – предложил Баграт.
Взял пульт и нажал пару кнопок. Люлька с Пашей закачалась вперед–назад. Малыш поначалу замер с удивленным видом, немного покачался, а потом скуксил лицо и захныкал.
Баграт остановил качели, спросил разочарованно:
– Ему не понравились?
Наблюдал за тем, как Милана достала из люльки рыдающего сына.
– Лучше бы ты купил качели попроще, как у нас, – вздохнула она. – Ладно, давай еще позже попробуем. Он голодный, может, поест и потом оценит.
Баграт кивнул, тут же заявил:
– Пацан весь в меня, я тоже пока не поем, жутко злой.
С этими словами он подхватил пакеты из ресторана и пошел на кухню.
Подумал, пока Милана кормит мальца, он все красиво разложит. Пусть она только попробует потом отвергнуть его угощения, как вчера вечером.
Однако сделать ничего не успел. Как только положил пакеты на столешницу, в комнату вошла Милана с Пашей на руках.