Не может быть мёртв
Шрифт:
— У вас есть собственная версия относительно недавних взрывов?
Макфедзин показала на компьютер Пола:
— Пол тут проделал кое-какую работу по этому делу. Пластиковые контейнеры, заполненные обломками металлической арматуры — болты, шурупы, шайбы… Словом, всё, что можно найти в любом магазине, где продаются слесарные инструменты.
— Значит, это вряд ли работа подростков?
— Если только, конечно, они не читали «Поваренную книгу анархиста», — ввернул Пол.
— Хотя им пока недостаёт, — добавила Макфедзин, скрещивая руки на груди.
— Однако вся беда в том, что они растут на глазах, — предупредил её коллега.
Макфедзин задумчиво кивнула.
— Да, это точно. На глазах…
— И однажды, когда они почувствуют, что всё идеально?.. — задал наводящий вопрос Фокс.
— Их мишенями перестанут быть деревья, — заключила Макфедзин.
Фокс долго и напряжённо размышлял, не сделать ли крюк в Керколди и перекусить в закусочной «Пэнкейк» с Каем и Нейсмитом, но, взвесив все «за» и «против», решил, что не стоит. Вместо этого он вернулся в Эдинбург, по дороге заехав на заправку, чтобы перехватить бутерброд и залить бак до верха. Он позвонил загодя, но Чарльз Мангольд был занят до двух. В половине второго Фокс припарковался у Нью-Таунского офиса «Мангольд и Бэйн» в центре города. Офисы располагались на первом этаже террасы дома в георгианском стиле, и их окна выходили прямо на парк Квин-стрит Гарденс. Молоденькая девушка-секретарь за стойкой лучезарно улыбнулась Фоксу и предложила присесть. На кофейном столике лежали номер газеты «Файнэншел Таймс», журнал о гольфе и последние каталоги городской недвижимости.
Когда у входа остановилось такси, Фокс поднялся на ноги и проследил за тем, как Мангольд выходит из машины; его лицо разрумянилось от выпитого в обед. Едва он вошёл, как сразу заметил Фокса и протянул ему руку.
— Хорошо провели выходные, инспектор?
— По большей части в чтении.
— Что-нибудь увлекательное?
— Говоря по правде, просто не оторваться.
Фоксу показалось, что Мангольду понравился его ответ.
— Марианна, пожалуйста, кофе — хорошего крепкого кофе, — отрывисто скомандовал он секретарше. Фокс отрицательно покачал головой, давая ей понять, что ему кофе не надо. Мангольд уже открыл дверь справа от конторки. Они вошли в комнату, которая много лет назад была прихожей частного жилого дома. Холодный камин, и широкая представительная лестница на второй этаж. Через другую дверь у подножия лестницы они вошли в комнату, служившую, как предположил Фокс, для приёма гостей. Величественный камин, над ним — старинное зеркало в раме; затейливые лепные карнизы и лепнина на потолке. Мангольд включил свет, но зажглась лишь часть светильников.
— Марианна сказала мне, что у вас что-то срочное, — начал он, приложив руку к электрическому радиатору, а затем включив его. — Скоро должно потеплеть, — добавил он, зябко потирая руки.
— Хорошо пообедали? — поинтересовался Фокс. — «Нью-Клаб»?
— «Ундина» [27] , — поправил его Мангольд.
— Тогда, в тот вечер… Вы ждали гостей?
— И?
— И случилось так, что Колин Кардональд был одним из них?
27
Фешенебельный ресторан в центре Эдинбурга, специализирующийся на блюдах из морепродуктов.
Мангольд покачал головой.
— Хотя я видел его в клубе в тот вечер — он дремал, сидя на стуле с наполовину разгаданным кроссвордом на коленях. — Мангольд взглянул на часы. — Марианна уже предупредила вас?
— Она сказала, что у меня в распоряжении пятнадцать минут. — Повинуясь пригласительному жесту хозяина, Фокс устроился за отполированным до зеркального блеска овальным столом. — Но всё это имеет значение, если я работаю на вас — а это не так. Я офицер полиции, и это полицейские дела, так что я буду заниматься этим столько, сколько потребуется.
В дверь постучали; прибыли кофе, бутылка минеральной воды и два стакана. Секретарша спросила Мангольда, желает ли он, чтобы она разлила напитки.
— Да, пожалуйста, Марианна.
Они подождали, пока она удалится, закрыв за собой дверь. Мангольд, зажмурившись, пил кофе большими жадными глотками.
— Теперь я уже не могу пить так, как раньше, — пояснил он. — И у меня впереди действительно чрезвычайно загруженный день.
— Тогда я сразу перейду к сути вопроса — а точнее, двух.
— Выкладывайте.
— Я желал бы поговорить с Имоджен Вернал.
— Это невозможно, — оборвал его Мангольд, решительно взмахнув рукой. — Что ещё?
— Если я с ней не увижусь, я оставлю эти две ваши папки на выходе у секретаря и вы больше никогда обо мне не услышите.
Мангольд посмотрел на Фокса тяжёлым взглядом, выпятив нижнюю губу.
— А по какой, собственно, причине вы так рвётесь её увидеть? — спросил он.
— А по какой, собственно, причине вы так рьяно её оберегаете?
— Я уже говорил вам: она очень больна. А я не хочу, чтобы ей стало ещё хуже. — Мангольд помолчал. — Второй вопрос, — скомандовал он, выуживая из кармана большой носовой платок.
— Не раньше, чем мы разберёмся с первым.
— Уже разобрались, — отрезал Мангольд, отирая рот носовым платком.
Фокс решился попытаться объяснить:
— Я хочу, чтобы она вспомнила, хочу послушать, как она говорит о муже.
— Всё, что вы хотите знать о Фрэнсисе, вам могу рассказать я!
— И тем не менее вы не были за ним замужем.
— Я знал его так же хорошо, как Имоджен.
Фокс не стал утруждать себя ответом; вместо этого он обозначил второй вопрос.
— Все эти полувоенные группировки восьмидесятых — Шотландская республиканско-социалистическая лига, Шотландская национально-республиканская армия, спецподразделение «Чёрная жатва»… Я забыл, как там называлась гаэльская…
— Siol Nan Gaedtheal.
— Вот именно.
— То есть «Гаэльские семена».
— Насколько Вернал был близок к ним? Мне известно лишь то, что я читал.
— Здесь Имоджен ничем не сможет вам помочь. Ни один из этих слухов не достигал её ушей.
— Но до вас они доходили?
— Разумеется.
— И вы в них верили?
— Я периодически спрашивал об этом Фрэнсиса. Но всякий раз он одним взглядом отметал все намёки.
— Но всё-таки… Как вы думаете?
Мангольд отхлебнул кофе, обдумывая ответ.