Не может быть мёртв
Шрифт:
— Мне знакомо это имя, — сказал он. — В то время, когда я вступил в партию, оно было у всех на устах.
— А я-то думал, что ты ещё пешком под стол ходил, когда вступал в партию, — поддел Пирс своего шурина.
— Не совсем — я как раз заканчивал школу. Наш учитель был одним из членов совета ШНП.
— И ты проходил идеологическую обработку? — Пирс отхлебнул виски.
Уотсон вдруг вспыхнул.
— Знаешь, Стивен, уж твои-тополитические взгляды известны всем.
— Мне — нет, — возразил Фокс.
Уотсон повернулся в его сторону:
— Догадайтесь с первого раза. Я даже слышу недовольный ропот пэров, теперь, когда консерваторы набирают силу на юге. Кэмерон как безумный протаскивает их в палату лордов.
Пирс засмеялся и покачал головой; он по-прежнему был настроен благодушно.
— Готов поспорить на пятьдесят фунтов, что твой босс в конечном счёте окажется там же — возможно, когда он с треском провалится на следующих выборах.
— Этому не бывать.
— Даже учитывая явное преимущество, которое имеют сейчас лейбористы?
— Мы забираем голоса у либерал-демократов — они ненавидят вас за то, что ты и тебе подобные сотворили с их партией в Вестминстере.
Пирс с минуту обдумывал эти слова, потом повернулся обратно к Фоксу.
— А вы что думаете, инспектор? Вы вообще политикой интересуетесь?
— Я предпочитаю держать своё мнение при себе, сэр.
— Неплохой способ избежать осколков шрапнели, — кивнул Пирс. — Но теперь вы меня заинтриговали — какое отношение эта ваша история об утопленниках и активистах имеет к моей жене?
— Когда мистер Вернал погиб, она была студенткой Сент-Эндрюсского университета. Есть мнение, что они могли быть знакомы.
— Сент-Эндрюс? — Уотсон недоверчиво покачал головой. — Она проучилась два года в Абердине. Потом бросила университет и подалась к вам, в полицию.
Пирс кивнул:
— Вас явно дезинформировали, инспектор. Набрав какой-то номер, Уотсон прижал телефон к уху.
— Рори? — спросил он. — Когда за мной заедет машина? — Выслушав ответ, он сверился с часами у себя на запястье. — Хорошо. — И нажал кнопку отбоя.
— Бурная деловая жизнь… — вздохнул Пирс с притворным сокрушением. — И за каждую её минуту платим мы с вами, инспектор.
— И каждый потраченный пенни полностью себя оправдывает, — пробормотал Уотсон. Он бросил взгляд в сторону широкой пологой лестницы. — Она вообще думает когда-нибудь спускаться? Может, мне самому лучше подняться…
— Спокойно допивай своё виски, старина. — Пирс, к собственному немалому удивлению, обнаружил, что его стакан пуст — уже второй. Он поднялся на ноги, и на этот раз Фокс попросил его пополнить его бокал. — Ещё по одной, и можно смело сказать, что вечер удался, — провозгласил Пирс.
Уотсон многозначительно вытянул губы трубочкой, давая Фоксу понять, что, возможно, он имел в виду нечто совсем другое. Наверху хлопнула дверь. Элисон Пирс спускалась по лестнице, беседуя по телефону.
— Вы предлагаете мне торчать там дни и ночи напролёт? — возмущённо осведомилась она. Потом, обращаясь к Фоксу: — И снова здравствуйте.
— Инспектор как раз рассказывал нам о деле, над которым он сейчас работает, — сказал Пирс, протягивая ей джин с тоником. — Всё очень загадочно, но, к сожалению, он потратил время зря — перепутал тебя с кем-то, кто учился в Сент-Эндрюсе.
Начальник полиции подняла стакан, поприветствовав всех присутствовавших, и, сделав большой глоток, шумно выдохнула.
— Лучше? — спросил муж.
— Лучше, — кивнула она. И снова, обращаясь к Фоксу: — Давайте пройдём ко мне в кабинет и расставим все точки над «i».
Брат быстро вскочил с дивана.
— Минуточку, Эли, когда мой босс начнёт меня расспрашивать, что мне ему ответить по поводу этих чёртовых бомбистов?
— Ничего, что намекало бы на то, что им удастся уйти от ответственности, — ответила она после минутного раздумья. — Дом, который они снимали, — это настоящий клондайк: всевозможные реактивы, чертежи, справочники, даже список следующих мишеней.
— Снова аэропорт в Глазго? — предположил муж.
— Военный аэродром в Леучарс, — поправила его супруга, — судоремонтный завод ВМС. А ещё наш экс-премьер-министр.
— Кто бы там их ни изловил, безусловно, он достоин, чтобы его представили к награде, — констатировал Пирс, многозначительно посмотрев на министра юстиции.
— Не исключено, — нехотя признал Уотсон.
— Ну что ж, идём, — обратилась Элисон Пирс к Фоксу. — Давайте я наконец выслушаю ваш рассказ — заодно, может, и отвлекусь от текущих дел.
— Будь там помягче с инспектором, — предупредил её муж, — он сегодня получил печальное известие…
Она провела Фокса к двери в углу зала. За дверью скрывался кабинет. Стены, обшитые деревянными панелями, и декоративный книжный шкаф. У окна — небольшой латунный телескоп на треноге. У стены — двухместный диванчик коричневой кожи, у рабочего стола — вращающийся стул. Пирс уселась на стул и знаком велела Фоксу занять диванчик. Когда он сел, кожа громко скрипнула.
Пирс была одета по-домашнему — просторная розовая футболка, чёрные трикотажные лосины до колен, кроссовки «Найк». Фокс мысленно полюбопытствовал: имеется ли в недрах особняка тренажёрный зал?
— Печальное известие? — повторила она слова мужа. Фокс пожатием плеч отмёл её вопрос; у него на языке давно вертелся свой.
— Он не знает?
Она молчала, прокручивая в уме варианты допустимых ответов и отговорок.
— Не знает о чём?
Фокс заглянул ей в глаза, как бы желая сказать: давайте не будем.
— Они обане знают? — не отставал он, доставая из кармана пиджака университетские фотографии. — Интересно, что они скажут, когда я покажу им это? Вы изменились, но не настолько, чтобы вас нельзя было узнать.