Шрифт:
Троеземье
Книга первая
Не
год рычащей Черепахи, стремящийся
месяц Винограда, день первый
Тау Бесогон
Чаще всего в нашем доме слышны женские голоса. Мужиков тоже хватает, но нам-то вопить недосуг, и баб все равно больше: мачеха, сеструха, девять кузин, двое батиных наложниц, одна дядина, кухарка, няньки, служанки...
Сегодня солировала моя старшая сестра, девица Эру Ируун, прекрасная во всю свою стать - а стати в ней изрядно.
– Ты совсем слабоумный?!
– верезжала она.
– Что это за дрянь?
– Я себе представляю, что это ты, сестричка!
– крикнул я, продолжая вытанцовывать по двору.
– Меня это так заводит!
С улицы доносилась музыка, которая мне и навеяла. Сделав пируэт, я страстно притиснул и облобызал Милашку, несколько поколовшись, зато эффекта достиг.
Эру побагровела и высунулась из окна так, что вот-вот вывалится:
– Прекрати немедля, это неприлично!
– Да ну?
– веселился я.
– Это грешно!
– Обещаю, что потом на ней женюсь!
Подтягивались зрители. Непочтительно похохатывала прислуга. Высыпали кузины, расчирикались, запрыгали вокруг.
– А зачем Тау такая большая куколка?
– пискнула меньшая, Ииту.
– Чтобы посмешить друзей в праздник, малышка!
– пропел я.
Правда, ну что порочного в соломенной кукле в бабском платье?
– Тауле!
– вступила кухарка.
– Что за дурное баловство? Где ты взял эти веши?
Где взял. Это уже вопрос серьезный, и нам с Милашкой пора ретироваться.
– Тетя Анно, забери у него эту похабщину!
– надрывалась сестрица.
– Да шут с ним, милая, он все одно чего-нито найдет, - философски заметила кухарка.
Впрочем, я уже был за калиткой. Закинул куклу на плечо и двинул по Горшечной, по Малой рыночной - вниз, к порту, туда, где многолюдье и гульба. Кругом бурлило и галдело, вопили скоморохи, дудели рожки, пестрело от праздничной мишуры, и симпатичные девчонки бросали из окошек горсти зерна, плескали водой, хихикали и подмигивали. Уж сестрица скорее помоями бы окатила: она этих "языческих безобразий" не выносит.
Праздников у нас уйма, но Первая Лоза - лучше всех. На Лозу собирается Большая ярмарка, молодым вином угощают почти задаром, а по вечерам устраивают шествия ряженых и танцы. Целая неделя веселухи и кутежа! Но самое забавное - это чужаки. В другое время их за стену не пускают, особенно чернорожих всяких. В нижнем городе есть свой рынок, бордели, постоялые дворы - там приезжие и обретаются. Но в дни Ярмарки проход везде свободный. А уж народищу съезжается!
Я влился в людской поток, вкушая безумную смесь запахов, внимая радостному гомону, махая знакомым и улыбаясь всем подряд. Прохожие чужаков сторонились, а я наоборот приветствовал каждого, стремясь завести разговор. У меня к чужеземцам свой интерес - я ж толмач.
Некогда один доброхот сказал моему отцу, что у его чада голова впитывает, как губка. Поскольку других дарований не обнаружилось, я так по сию пору и впитываю. Четыре языка в совершенстве, еще несколько понимаю через слово. Мальцом часами в порту торчал. Раз меня, на Лозу тоже, чуть силком не увезли, но я так царапался и кусался, что меня выкинули за борт, благо корабль еще только с якоря снялся.
Глядя на все эти рожи, понимаешь, что господь наш любит разнообразие. Простой люд, ясно, считает, что все пришлые - уроды, но я-то уж приморгался. К тому же многие чужаки намекали мне, что сами мы, геры - очень некрасивые люди. Морда толстая, плоская, тулово бочонком, ручищи как грабли, ноги короткие, и волосатость повышенная. Большинство моих соплеменников или ярко-рыжие, или с рыжинцой, поэтому нас называют "красноволосыми". Поскольку выгляжу я как самый герский гер, о красоте лучше не будем.
Больше всего в Чаше, конечно, рийцев. С виду они как мы, только смуглее и мастью темнее. Носят рубахи крашеного шелка, непременно широченные, чтоб в складку собиралась, много золота, и оружие - тоже изукрашенное. Рий называют Страной Торговцев, и уж дела там вести умеют: по всему свету ездят и торгуют всем на свете, деньги до медяка сочтут и на слово, как мы, не верят, а всякую сделку скрепляют документально.
Батя говорит, если б наши купцы так мозгой кумекали, давно бы все озолотились. Вот ленятся, например, пленных сами везти - документы выправлять, подорожные - и сбывают за бесценок, а рийские перекупщики потом за тех же рабов вдесятеро дерут. Но батя-то у меня дошлый: все ходы вызнал, партнера там завел, да и возит товар сам. Вино, не рабов, но тоже прибыльно. За Рием у нас многие подтягиваются, подражают. Один у рийцев грех - веры они не нашей, но бате на то чхать. Он человек с "широким пониманием", весь мир объездил.
Рийцам, понятно, наша Чашинская ярмарка - так, базарчик местечковый. У них-то, на Итайкских торгах покрупней дельцы собираются. Говорят, там один рабий рынок - как целый квартал. Зато у нас дешево и поборы не в пример меньше.
Торгуют рийцы всем подряд, а берут рабов-северян и медь. Вино приличное им тут не продадут, придерживают (хоть на это у наших ума хватает), а молодое вино везти - уксус привезешь. В обхождении рийцы нецеремонные, могут и выпить-поболтать. Но ухо с ними надо держать востро. К слову, корабль, на котором меня некогда чуть не умыкнули, был рийский.
С севера, из Тирии едут дылды белобрысые, но эти нам не в диковину, своих хватает.
С востока, из Великой Айсарейской Империи едет народец мелкий и чернявый тоже. Но этих мало совсем. А уж спесивые! Заговаривать с имперцами особо забавно, так удивляются: надо ж, варвар, а наш мудреный язык освоил. Ха! Да я на айсарейском и пишу, и читаю свободно!
Ближние наши соседи, из Оттору и Адрана - те совсем черными покажутся. Но это если вы соттриан не видали. Вот где жуть-то! Черные, как уголь, плюгавенькие, нос крюком и лупетки как плошки. Понятно, на кого похожи, да? Город у нас портовый, народ привычный, а все ж иные соттриане сразу рисуют себе святой знак на лбу - чтоб недоразумения не вышло.