Не надо меня обижать

Воск Степанида

— Ты пришел ко мне, чтобы оскорблять? — мой голос звенел. До жути хотелось залепить пощечину или того лучше впечатать кулаком в красивое лицо Лема. Но я не могла себе такое позволить. Это бы значило, что слова мужчины меня задели за живое. И хоть так было на самом деле, но я не желала показывать свою слабость перед тем, кто меня унизил.

— Нет. Совсем нет, — возмутился мужчина.

— А что тогда? К чему было ждать? Или хотел увидеть меня у своих ног? Так я могу повторить, мне не сложно, — выплюнула с горечью, чувствуя себя натянутой

струной.

— Ирма, ты меня не слышишь.

— А что я должна слышать? Объясни, — я чувствовала, что на глаза вот-вот навернутся слезы.

Я не плакала уже долгие годы, а тут вдруг приспичило. А все почему? От обиды.

За себя. За свое растоптанное сердце, которое я так неразумно приоткрыла.

Какая же я дура.

Мужчина взял меня за руки и повел к кровати, но не для того чтобы уложить или же приняться раздевать, он просто усадил меня на нее, а сам сел рядом.

— Ирма, милая, я к тебе очень хорошо отношусь. Даже очень хорошо. Просто я не хочу, чтобы наши отношения были вот такими.

— Какими такими? — кажется, я всхлипнула, хотя, все еще держалась за свои слезы, не желая их никому показывать.

— Холодными. Механическими. Не живыми. Ты понимаешь о чем я говорю? — мужчина приподнял мой подбородок так, что я была вынуждена смотреть ему в глаза. — Ты для меня самая желанная женщина, от которой у меня кружится голова и сердце начинает частить. Я до безумия хочу тебя, как женщину. Но именно тебя, Ирма, а не тот образ который ты тщательно выставляешь напоказ.

— Это я и есть, — что-то горячее скатилось по моей щеке.

— Нет. Я знаю. Я вижу. Ты другая. Совсем другая.

— Ту, которую ты ищешь давно умерла, — еле слышно прошептала в ответ.

— Я этому не верю. Я знаю, она рядом. Тут. Со мной. Я это чувствую. Вот здесь, — и мужчина взял мою руку и положил себе на сердце. И не надо плакать. Я не достоин твоих слез.

Стефан склонился надо мной и слизнул со щеки слезинку, зависшую в одиночестве. Она была такой же как и я. Крохотной, маленькой, всеми забытой.

— Давай начнем сначала, — мужчина вновь прикоснулся губами к моей щеке.

От сладости ощущений я закрыла глаза, чтобы как можно глубже впитать необычный миг, запомнив его надолго.

Губы Стефана легкими перышками скользили по щекам, порхали над закрытыми глазами, трогали дуновением ветерка мой нос и ни разу не задели губы.

И чем больше поцелуев мне доставалось, тем сильнее хотела ощутить губы Лема на вкус.

— Что ты хочешь больше всего? — едва расслышала.

— Поцелуй, — попросила.

Словно снежинка задела краешек моих губ и … растаяла. Жаркое дыхание мужчины опалило мои уста, но позволило вкусить запретного плода. Я с нетерпением ждала что же будет дальше, желая в полной мере насладиться приятными моментами. Уголку губ досталась капелька дождя, крохотная, почти невесомая. Ожидание. И вновь огненный смерч прошелся рядом. Я трепетала, как трепещет юная дева в надежде на первый поцелуй.

И дождалась. Губы Стефана накрыли мои, властно сминая, заставляя раскрыться, чтобы впустить в мой рот язык. Контраст между нежными прикосновениями и агрессивным напором был разительный, но тем сильнее возбуждающий, заставляющий вспыхнуть от острого наслаждения, пронзившего тело.

Стон, глубокий, гортанный, вырвался из моих уст от переполняющих чувств, некоторые из них были испытаны мною впервые.

— Вот это другое дело. Теперь я вижу совершенно другую Ирму. Живую.

Чувственную. Настоящую, — прошептал мужчина, увлекая меня на кровать.

Я безропотно позволила себя положить, так и не открыв глаз, ощущая себя в маленькой сказке, созданной специально для меня.

А может быть я просто боялась вернуться в реальность?

Движения Лема были неторопливы, когда он снимал с меня одежду, и при этом сопровождались легкими, как порхание бабочки, поцелуями. Вроде бы все то же, что происходило всегда в такие моментах, но иначе. Объяснить разницу я бы вряд ли могла, а вот ощутить получалось на все сто.

Я давно не получала подарков, а я теперь ждала, что же будет дальше, какой еще сюрприз приготовил мне Лем.

Легкий ветерок на коже. Трепетные прикосновения. Звуки снимаемой в спешке одежды. Шум телевизора в соседнем номере. Все воспринималось мной как будто в первый раз. Я с нетерпением вслушивалась в окружающее меня пространство, жадно ловя каждый шорох, пытаясь понять что он значит.

Упавшая на пол туфля, за ней вторая, известили, что кое-кто их снял. Шуршание одежды, полет, возможно рубашки, куда-то в сторону, стук часов о туалетный столик.

Я все это буквально видела ушами.

И полнейшая тишина в комнате. Что это? Затишье перед бурей? Затяжной прыжок в омут? Или задумчивое созерцание увиденного?

Быть обнаженной перед десятком людей? Что может быть проще? Но быть обнаженной перед одним человеком, ожидая его одобрения это испытание.

Секунды, какие же они долгие?! Иной раз дни короче.

Шорох рассекаемого воздуха. Что это? Стефан уходит? Болезненно захотелось открыть глаза и узнать. Но я смогла пересилить себя. Ожидание не всегда враг, но иногда и не друг. Прогнувшийся под весом тяжелого тела матрас, известил о том, что никто никуда не ушел.

Я ждала. Жадно вслушиваясь в пространство, ловя малейшие звуки.

— Тебе говорили, что ты красива? — голос прогремел, словно гром среди ясного неба.

От неожиданности открыла глаза, чтобы встретиться с зеленью глаз Стефана.

— Не знаю. Не помню, — растерялась.

Мне говорили, что я сексуальна, обворожительна, что на меня встает, что мне бы вдули, что у меня отличные сиськи и славная задница. А простые слова, которые говорят миллионам женщин, говорили ли мне? Я затруднялась ответить. Может быть эти слова потонули под толщей других слов, более громких, но менее содержательных. Сложно сказать.