Не надо меня обижать

Воск Степанида

— Подготовь вещи сестры, чтобы при отъезде ничего не забыли. — произнесла я, как будто и не слышала Алисиного отказа. Собираясь все сделать по-своему. — Тебе все равно нет дела до Авы. А со мной она будет под постоянным присмотром.

— Между съемками в голом виде? — сыронизировала Алиса.

— Я уже давно не снимаюсь. Теперь я занимаюсь другим, — начала терпеливо объяснять.

— Чем интересно? Продаешь плакаты со своим изображением на улице?

— Нет, — мне хотелось стукнуть свою мать за черствость, грубость и полное отсутствие родительских чувств к своим детям. Я не стала бы заводить разговор об Аве, если бы знала, что сестра нужна Алисе. Но ведь это было не так. Мать сопротивлялась лишь из вредности. Я это знала, а потому даже не прислушивалась к ее мнению.

— А чем же? — все же ей было любопытно выяснить детали.

— Я уже много лет руковожу фондам помощи жертвам сексуального насилия.

Теперь вот вплотную занялась этим.

На другом конце провода услышала вздох изумления. Надо же, я все же смогла удивить свою мать.

— И почему ты выбрала именно это? — сдавленным голосом спросила у меня Алиса.

Я бы все отдала, что видеть глаза матери перед собой, но приходилось общаться посредством телефонной связи. Впрочем, может быть это было и к лучшему.

— А ты не догадываешься? — меня так и подмывало высказать все что накопилось за долгие годы.

— Ты всегда была жалостливым ребенком.

— Алиса, да открой ты, наконец, глаза. Сколько можно прятать голову в песок.

Неужели ты никогда не догадывалась что делал твой разлюбезный муж с твой дочерью? — выкрикнула я в трубку.

— А что он делал? — ее голос практически звенел. — Он любил тебя как родную, а ты на него клеветала. Постоянно. В детстве клеветала и сейчас вновь пытаешься очернить его имя. Как тебе не стыдно? К какому заключению ты меня пытаешься подвести? Иси был хорошим мужем, а еще лучшим он был отцом. А ты, ты всегда была лживым ребенком. И я даже не хочу слушать что ты пытаешься мне сказать, — возмущенно заявила Алиса.

В глубине меня нарастало возмущение небывалой силы. Теперь я даже обрадовалась, что Алиса находится далеко от меня, иначе я бы не знаю что сделала.

Гнев душил меня, не позволяя произнести даже слова. Пришлось дожидаться когда он хоть немного схлынет. Я несколько раз вздохнула, приводя себя более менее спокойное состояние.

— Ты почему замолчала? — раздалось в трубке.

— Значит, о покойниках либо хорошо, либо ничего? Так? — спросила у Алисы. — Ну, и оставайся жить со своими розовыми очками, через которые ты не видела очевидного. Пусть все что творил со мной Иси остается на твоей совести. Почему-то я теперь даже уверена, что ты все знала о деяниях своего мужа, что он на протяжении длительного времени насиловал меня, а ты предпочитала закрывать на это глаза.

В трубке раздалось возмущенное:

— Это клевета. Ты лжешь. Ты с детства была фантазеркой. Только тогда это были милые фантазии о котиках, а теперь ты докатилась о осквернения памяти прекрасного человека, который не может ничем ответить на твои выпады, — с пеной у рта кричала Алиса в трубку. Пены я не видела, но могла предположить, что это так и было на самом деле.

— Прекрасно, — выдавила из себя. — Продолжай жить в своем кукольном домике, дорогая мамочка. Я жалею, что не могу этого изменить, — произнесла устало. Что-то доказывать и в чем-то убеждать не стала. Не хотела тратить душевные силы. — Я прилечу через неделю. Будь добра, сделать так как я сказала. Если нет, то я пойду на телевидение и расскажу историю своей жизни. Даже если мне не поверят, то шороху я наведу знатно. Вовек не отмоешься от позора. А на памяти твоего драгоценного Иси навсегда останется клеймо насильника. Уж поверь, я смогу убедительно рассказать на публику как все было. Мне не привыкать обнажаться на людях, — сдала свой последний козырь.

— Да как ты смеешь мне угрожать? — взвизгнула Алиса в трубку. — Ты не посмеешь.

— Еще как посмею. Мне лишний пиар не помешает, а тебя он убьет. Тебе на все про все неделя, — произнесла и прервала связь.

Только сейчас заметила как трясутся у меня руки. Нервное напряжение после разговора с матерью передалось всему телу. Меня стало знобить. Жутко захотелось пить. Я, едва переступая, направилась в кухню, где еле-еле набрала стакан холодной воды. Когда начала пить у меня стучали зубы о стеклянную кромку.

— Ирма, что с тобой? На тебе лица нет, — Стефан подошел сзади, а я даже и не заметила. Он обнял меня, притянув к себе крепко-крепко, заглядывая в глаза, пытаясь разгадать что стало причиной моего состояния.

— Она не хочет ее отдавать. Но я все равно своего добьюсь, — поведала о разговоре с Алисой.

— Конечно же сестру надо забирать, — поддержал меня Стефан.

— Я хочу купить домик на побережье, ты мне поможешь выбрать? — спросила, глядя в любимые глаза. Они всегда для меня сияли загадочным изумрудным блеском. Мне хотелось утонуть в них, или раствориться без остатка.

— Ты собираешься переезжать? — удивился Лем.

— У меня не очень радушные соседи, — вспомнила о конфликте с четой Гебс. — Мне бы не хотелось, чтобы сестра стала свидетельницей возможных недоразумений. А они обязательно будут, такие люди не дадут мне спокойно жить. И я рассказала, что произошло между мной и Раулем.

— Премерзкий тип. Согласен. Таких соседей надо выжигать напалмом. Но я должен тебе кое-что сказать, — я не заметила как успокоилась, расслабившись в объятьях Стефана.

Когда кто-то говорит, что должен что-то поведать, это меня сразу же начинает напрягать. Я интуитивно ожидаю какой-нибудь подлянки, которую мне в очередной раз готова преподнести проказница судьба.

— Расслабься. Почему ты так напряжена? — удивился Лем, принявшись тереться своим носом о мой.

— Ничего хорошего от подобного вступления я не жду.

— Ну, и зря. Я всего лишь хотел тебе сказать, что у меня есть небольшой домик на побережье. И я хочу, чтобы мы с тобой обязательно туда съездили и посмотрели.

Может быть тебе там понравится, — меня приподняли под попу и посадили на стол. А Стефан встал меж моих разведенных в стороны ног.

— Что ты делаешь? — удивилась, когда осознала что именно делает Лем.

— Хочу чтобы ты расслабилась. У меня есть одно чудодейственное средство, — рука Стефана поползла по бедру, сгребая платье.

Переход от нервного напряжение в стадию возбуждения был молниеносным.

Как будто внутри меня переключили тумблер, настолько быстро все случилось.