Не надо меня обижать

Воск Степанида

— Наверное, надо рассказать с самого начала.

— Думаю, что это хорошая идея, — поддержал меня Стефан.

— Когда мне было одиннадцать лет, меня впервые изнасиловал отчим.,- начала почти теми же словами, как и в своем интервью для порно-канала.

— Кажется, я где-то это уже слышал, — заметил Лем.

— В блоге порно-канала. Нас просили написать слезливые истории, якобы из собственной жизни. Я написала настоящую, — призналась, вспоминая день, когда познакомилась со Стефаном.

— Постой, ты хочешь сказать, что все это правда? Не утка? — заинтересованно спросил он. Видимо, в мужчине проснулся журналист, жадный до сенсации.

— Нет. Я не солгала ни в чем. Так и было на самом деле. Я подвергалась насилию на протяжении нескольких лет. Мною пользовались, когда он хотел удовлетворить свое плотское желание. А это случалось очень-очень часто. Однажды, я не выдержала и попыталась себя убить. Для этого не требовалось особо много смелости. Надо всего лишь оказаться загнанной в угол, ощутить себя припертой к стенке настолько, что не вздохнуть. Только и всего. И я оказалась в таком положении, что собственная смерть стала бы для меня освобождением. Я была ребенком, которого не слышат, которому не верят. И лишь один человек, такой же ребенок как и я, смогла меня услышать и понять. И помочь.

Я замолчала, в мыслях возвращаясь в далекое прошлое. Шли секунды, а я все молчала. Первым не выдержал Стефан.

— Пожалуй, пойдем поедим? — предложил он, не давая никакой оценки моим словам.

— Нет. Я должна тебе рассказать. Раз решилась. Просто мне тяжело. Я не думала, что мне будет так тяжело. Воспоминания прошлого. они такие живые. Как будто вчера.

— Ирма, подумай, прежде чем продолжать. Хотя, говори. Это не изменит моего отношения к тебе.

— Правда?! — радостно воскликнула, поднимаясь на руке, чтобы заглянуть в зеленые глаза.

— Правда. Самая настоящая, — ровно произнес Стефан. Я верила ему. Не знаю почему, но верила. Хотя, знала. Потому как любила его. Всем сердцем. Всей душой.

— Мой отчим был инструктором бойскаутов, под его началом собирались десятки мальчиков и девочек, которыми он командовал, но почему-то среди всех детей он выбрал именном меня. Может быть потому что я постоянно находилась у него под рукой, а может быть потому, что мне никто бы не поверил, даже если бы я и рассказала о его домогательствах.

— Как так? — удивился мужчина, принявшись поглаживать меня по руке, как бы успокаивая.

— Он же не сразу меня изнасиловал, — я горько усмехнулась, возвращаясь в мыслях в прошлое. — Он вначале просто оказывал мне знаки внимания. То по голове погладит. То по руке проведет. То пригласит в кино и как бы нечаянно положит руку на колено. А то и вовсе зайдет в ванную комнату, когда я там купаюсь, чтобы предложить потереть спинку. Или же оставит дверь открытой, чтобы я могла как бы нечаянно увидеть его, удовлетворяющим себя. При этом все с благими намерениями и с обворожительной улыбочкой на губах, которая напоминала мне оскал.

— Так надо было пожаловаться матери. Почему ты этого не сделала? — поинтересовался у меня Стефан.

— И ты меня обвиняешь! Неужели ты думаешь, что я не пыталась? — вспылила, собираясь вскочить с кровати. — Да я несколько раз ей говорила. Она просто отмахивалась от меня, как от надоедливой мухи. Она меня не слышала. А потом и вовсе заявила, что я наговариваю на ее любимого Иси. Гребаное имя. Как же я его ненавидела. И ненавижу до сих пор.

Стефан не дал мне подняться с кровати, удержав обеими руками.

— Тихо. Тихо. Никто тебя не обвиняет. Я лишь предположил, — начал оправдываться Лем. — По-моему, такое поведение было бы закономерно.

— Это, по-твоему. А моя мать меня-то и дочерью не считала, а так, досадным недоразумением, грехом молодости, помехой всей жизни, — горько произнесла, чувствуя предательский ком вдруг появившийся в горле.

Нет. Я не буду плакать. Эта тварь не заслужил, чтобы я лила слезы по нему, спустя столько лет. Силой загнала свои эмоции глубоко внутрь, чтобы продолжить горькую исповедь.

— Я для нее была живым напоминанием того, чего она лишилась, не будь меня.

Если бы у нее была такая возможность, то она бы сдала меня в приют. Ее останавливала только людская молва, что ее осудят соседи. А так бы она давно это сделала.

— М-да. Не повезло тебе с матерью, — поддакнул Стефан, принявшись меня гладить по спине, успокаивая.

— Не то слово. Если бы она мне поверила тогда, то ничего дальше не произошло.

Иси не изнасиловал меня, а я его не убила, — горечь опять подкатывала под самое горло.

— Как это случилось?

— Как он меня изнасиловал? Или как я его убила? — поинтересовалась, чувствуя на языке горечь.

— Все.

— А как это обычно случается? — посмотрела на него.

— Я не знаю, — растерялся Стефан. — Я. Никого. Никогда.

— В тот день матери не было дома. Она уехала с моей сестрой в гости к своей тете, а Иси сказался больным. Якобы у него скрутило живот, а он не хотел опростоволоситься и выставить себя глупо, начав бегать через каждые пять минут в туалет. Алиса ему поверила. Когда я узнала, что Иси остается дома, то принялась проситься поехать на день рождения вместе с матерью, но она ничего не хотела слушать, потому как у меня на носу была срезовая контрольная по математике. С учебой я не очень дружила. Много было неудовлетворительных оценок. Алиса сказала, что если я не сдам и эту контрольную, то она лишит меня карманных денег.

Она все время меня чего-то лишала. А во всем был виноват Иси. Это из-за него я постоянно подвергалась нападкам со стороны матери. Но не в этот раз. Уж лучше бы она меня взяла с собой, — я перевела дух.

Рассказывать о прошлом оказалось до ужаса трудно. Это было равносильно вскрыванию застарелой раны без наркоза.

— Когда она уехала, Иси пригласил меня ужинать. Он приготовил мясо, так как я любила, запек картофель. Он даже мороженого купил три сорта. Хоть я не хотела с ним ужинать, но мне пришлось. Мне кажется, тогда он мне что-то подсыпал или в еду, или в напиток, потому как к концу ужина я жутко хотела спать. У меня буквально рот не закрывался настолько сильно я зевала. Иси предложил отнести меня в кровать. Я не соглашалась, говоря, что сама дойду. Но он все равно сделал по-своему, подхватив меня на руки. Я на миг отключилась. А когда проснулась, то мне силой открывали рот, а потом что-то начали в него заталкивать. «Ну, же, детка, шире.