Не наша сказка
Шрифт:
Правда, где-то на грани сознания настойчиво звенел маленький комарик – «сбегу-сбегу-сбегу… не дамся… сбегу… все равно сбегу…» Но я его отгоняла на потом, зная, что позже, когда я высплюсь и восстановлю силы, он победит.
Кровать оказалась громадной и очень мягкой, стекол в окнах не было, отчего комнату, в отличие от душного зала, наполняла осенняя свежесть и душистый воздух, отдающий хвоей, мокрой листвой и речной водой.
Странный карлик все не шел из головы. Впрочем, спустя несколько минут меня словно выключили – усталость и переживания взяли, наконец, свое.
Во сне колокольчиком заливался звонкий смех, разлетались брызгами
Я вздрогнула и проснулась.
За окном вечерело, пронзительно кричали стрижи. В окна доносился шелест ветра в ветвях и плеск реки. Сон ушел, словно его и не было.
Я встала, расплела волосы – не выношу, когда они стянуты – и убрала в свободный узел. Натягивать неудобное платье не хотелось, но другого не было, и пришлось смириться. Не сидеть же тут постоянно.
Я умылась из заботливо приготовленного кем-то тазика – похоже, кто-то заходил в комнату, а я даже не проснулась, вот, чудеса – и осторожно толкнула дверь, особо, впрочем, ни на что не надеясь. К моему удивлению, дверь распахнулась, и я очутилась в коридоре, но тут же замерла на пороге.
Если дверь нарочно оставили открытой – все хорошо. Гуляй, Аретейни, по замку, как у себя дома. Если же кто-либо из слуг забыл ее закрыть – можно не сомневаться, что ему попадет, когда меня в комнате не окажется.
Пока я размышляла, появилась Ниллияна и поклонилась мне.
— Вы не причесаны, госпожа, – сообщила она. А то я не знаю, ага. – Давайте я вас причешу.
— Только не это! – взмолилась я. – У меня от этих причесок голова болит.
— Так можно носить только простолюдинам, – уведомила девушка. У нее самой волосы были прихвачены ленточкой и свободно падали на плечи.
— Ну и что, – улыбнулась я. – А мне так удобно. Это же необязательно, Ниллияна?
Она замялась. Похоже, никогда раньше об этом не задумывалась. А я быстро вставила:
— Мне можно выходить?
— Можно, – машинально кивнула девчонка, – но…
— Тогда пока! – Я с облегчением ретировалась, мимоходом хлопнув ее по плечу. Свобода! Так, надо разыскать Тадеуша.
С этой мыслью я и отправилась бродить по замку.
Донжон был не круглый, а четырехугольный, приземистый, соединенный с другими зданиями множеством переходов и галерей, узеньких для удобства обороны. Из тех же соображений все они вели в центр башни с разных сторон, соединяясь в
Бедняга Тадеуш. У него семья, наверное, может, даже дети есть – сидят сейчас дома голодные. А может, пожилые родители, или беременная жена. Беременным ведь нельзя без белковой пищи, это я вам как врач говорю.
Стоп. А я врач?..
Я отрешенно смотрела на сложенные у стены мешки с морковью, по которым шмыгали две упитанные крысы. А может, память потихоньку возвращается?..
— Что вам угодно, госпожа? Госпожа!
Я вздрогнула – ну, не привыкла я к «госпожам» их этим! – только когда окликнули в самое ухо. Слева стоял мальчишка в белой поварской рубахе и косынке, глядя на меня снизу вверх. В руках он держал здоровущий чан с горохом, который я машинально подхватила с другой стороны.
— Да я сам, – начал, было, мальчик, но материнский инстинкт решительно запретил позволять ребенку таскать тяжести, и я уперлась.
— Куда нести-то?
— Что вы, госпожа…
— Слушай, не начинай вот этого, – попросила я. – И без «госпожи», идет?
Мальчик потянул горох на себя.
— Вам тяжело будет, я сам.
— Это тебе тяжело будет, а вдвоем легче. Так куда нести-то?
— Туда, – сдался поваренок, во взгляде которого ясно виделся привычный мир, перевернутый вверх тормашками. Я улыбнулась.
— Не боись, в обморок не падаю. – Вдвоем мы водрузили чан на полку. – У тебя спина еще не болит?
Мальчик передернул худыми плечами.
— Да с чего бы ей.
— Он больше тебя весит, горох этот.
— Да уж, не больше! – фыркнул он, и тут же спохватился: – Госпожа…
— Да не госпожа я!
— Ладно-ладно, – миролюбиво согласился мальчик. – Не госпожа, так не госпожа, это как вам, госпожа, угодно будет.
Я едва не зарычала.
— А где Растмиллу найти, не знаешь?
— Она в бане работает, госпожа.
Поняв, что еще одной «госпожи» моя психика не вынесет, я поблагодарила и шмыгнула сквозь кухню в следующее помещение, оказавшееся коридорчиком с узенькой крутой лестницей в окончании, которая привела меня в винный погреб.
Так, здесь делать нечего.
Вернувшись на кухню, я принялась искать акведук. Откуда-то же они берут воду. Вода должна быть рядом с местом приготовления пищи. Логично? Логично. У меня уже созрел хитрый план вытащить Тадеуша и смотаться через акведук – наиболее слабое место любого фортификационного укрепления. Надо бы у него уточнить, хорошо ли он плавает, или совсем воды боится?..
Дольгар уехал по делам, и никто не ущемлял свободу моего передвижения. Охрана знала, что я все равно из замка никуда не денусь, слугам, по большому счету, было пофигу, ходит вокруг них кто-то, или нет. Все были при деле, все выполняли свою работу. Лично я чувствовала себя ущербным существом, и казалось, что я всем мешаю, но я знала, что это ощущение ошибочно. Сунувшись, было, в тюремный подвал и передумав с полдороги – все равно к пленнику меня не пустят, зачем Дольгару лишний раз рисковать, – я поднялась на верхушку донжона и вскарабкалась на зубец башни, свесив ноги и греясь на слабом осеннем солнышке.