(Не)настоящий папа
Шрифт:
— Скорее один из спонсоров.
— Отдельное вам за это спасибо! Здесь очень красиво! — женщина продолжила нахваливать летний лагерь Катерины. — Я рада, что Марина будет руководить театральным кружком! Кирюша все лето проведет на свежем воздухе, да еще и с кучей сверстников. Меня зовут Надежда Сергеевна.
Подарив мне очередную лучистую улыбку, Надежда Сергеевна протянула руку для рукопожатия.
— Владимир. — Я поспешил мягко сжать ее кисть. — Владимир Савицкий.
С моим именем однозначно что-то не так. Потому как стоило мне представиться, выражение лица женщины вмиг переменилось. Улыбка спала,
Надежда Сергеевна подхватила внука за крохотную ручку и, пообещав множество веселых развлечений, постаралась избавить его от моего общества. При этом продолжала оценивать меня крайне колючим взглядом. Да… Мне однозначно есть о чем поговорить с Мариной.
— Где отец Кирилла? — спросил я, как только женщина увела мальчика к детской площадке.
Не люблю ходить вокруг да около, когда дело касается важных для меня вопросов.
Марина тряхнула головой, будто ожидала этого вопроса, и, смело взглянув мне в глаза, ответила:
— У Кирилла нет отца. Когда я собиралась сообщить этому человеку новость о будущем отцовстве, он без капли смущения попытался расплатиться со мной за интим, как с настоящей проституткой. Больше я не горела желанием увидеться с ним.
Прохладно высказав это, Марина отвернулась, избегая дальнейшего разговора. Но твою же мать, у меня просто не было слов…
17
Насколько же человек может быть сам себе противен? Я всегда считал, что давно достиг наивысшей точки самоуничижения. Оказывается, та стадия была лишь начальной, когда ты стоишь в собственном дерьме лишь по колено. А сейчас уже по шею, и выбраться нет ни единого шанса.
Она говорила, что принимала таблетки. И мне этого оказалось достаточно, чтобы слететь с катушек. Я как сейчас помню то нереальное обоюдное притяжение, которое и соединило нас в одно целое. Не умчись Марина с острова на следующий день, я так и не решился бы ее отпустить. Не знаю, к чему это все привело бы. Возможно, рано или поздно я бы все равно сдал назад и оттолкнул ее. А может быть, наоборот — увидел бы, как растет мой сын.
Соврала? Зачем же? Или принимала не вовремя? Может, на это влияет и смена климата? Черт бы с этими таблетками, сейчас это уже ничего не изменит. Гораздо важнее понять, если у меня возможность все исправить? Как? Время не повернуть вспять, чтобы я мог вовремя закрыть рот и выслушать Марину. Но я получил то, на что рассчитывал: с огромным успехом прослыл в ее глазах редкостным мудаком. А такое звание, как правило, гораздо проще заслужить, чем попробовать от него избавиться…
Я горько усмехнулся и включил зажигание, на что двигатель отозвался глухим рычанием. Смотрел пустым взглядом в лобовое стекло, впервые за долгое время позволив себе вспомнить о нерожденном сыне. В то морозное утро его не смогли спасти… так же как его мать. Закрыл глаза, почувствовав тупую боль в области груди, и стукнул кулаком по рулю. Черт, видимо, мне судьбой уготовано пропускать ранний возраст своих детей. Или же совсем не видеть их рождения. Я видел рождение Оксаны, но пил не просыхая, когда ей было два, и честно говоря, кроме бутылки, ничего не помню. Гибель беременной Насти полностью сломала меня. А когда судьба подарила мне новый шанс стать отцом, я снова облажался. Причем так крупно, наверное, впервые.
— Как же хорошо прошел праздник! — Я невольно вздрогнул, когда дверь со стороны пассажира открылась и в салон автомобиля медленно и старательно влезла сияющая Катя.
Хорошо? Я не получил ни единой возможности подойти к Марине и хоть как-то поговорить. Она сбегала так ловко, словно за эти четыре года успела освоить и сдать на отлично специальные курсы на тему «Как избегать общества козлов, что обидели тебя в прошлом».
Прежде чем тронуться, я повернулся к Кате.
— Ты ведь не просто так пригласила Марину в лагерь?
— Конечно, не просто… — невинным тоном протянула она. — Марина — отличный режиссер-постановщик.
— Я не об этом.
Мой резкий тон был проигнорирован, собственно, как и вопрос. Катя сладко зевнула и проворковала:
— Анюта уснула, поможешь Виктории донести ее до машины? Я так устала, что боюсь, в твоей машине сегодня будут сопеть сразу две блондинки.
Я криво улыбнулся и вышел за племянницей. Хорошо, блондинка, я и без тебя легко выясню, чем живет и дышит твой отличный режиссер-постановщик.
Мы вернулись в город около восьми часов вечера. А пока я завозил Катю домой, прошло еще полчаса. Несмотря на все уговоры матери, после женитьбы брат решил переехать в собственный дом. С одной стороны, это правильно: две хозяйки в одном доме — перебор. Даже если этот дом очень большой. С другой стороны, мама уже чуть ли не прописалась в их доме, лишь бы как можно чаще нянчить Анечку. Хотя семейство Дмитрия не редкий гость в нашем доме.
Удивительно, но именно сегодня мама была дома, при полном параде, и ожидала меня на гостинном диване в компании чашки чая. В том, что именно меня, сомнений не было. Отец редко куда-либо выезжал, в последнее время он стал совсем плох, а Оксана в летнем лагере на все лето.
— Привет, дорогой, как прошло открытие?
— Привет. Неплохо.
Настороженно пронаблюдал за тем, как мама аккуратно поставила чашку на стеклянный стол и встала с дивана. Сам факт, что она ждала меня, уже настораживал. В последний раз мне полоскали мозг, как пятнадцатилетнему мальчишке. Битый час. Второго такого случая я предоставлять не хотел.
— Очень хорошо! Ты знаешь, я сегодня виделась со своей подругой, Ларисой Савельевой. Помнишь такую?
Ну вот и приехали…
— Полагаю, у этой подруги есть замечательная дочь — умница, скромница, красавица, с которой меня нужно срочно познакомить?
Мама заправила за ухо выпавший локон густых каштановых волос.
— Вообще-то, племянница. Вы виделись на вечере в честь юбилея Виктора Ивановича. Должно быть, ты ее помнишь?
Разумеется, не помню.
— Не тратьте время, — терпеливо сказал я. — Я уже говорил, что думаю по поводу твоего сватовства. Повторить?
Ответом послужил тяжелый вздох. Меньше всего мне хотелось разговаривать с матерью на подобные темы, но настроена она была решительно. Каждая мать переживает за своего ребенка, несмотря на то что ему стукнуло уже тридцать три года. Так что главное — не вспылить.