Не обижайте Здыхлика
Шрифт:
– Ходят, – ворчит тетя Анжела. – Чего ходят? Опаздывают. Чего опаздывают? Звонок вон скоро.
– Теть Анжел! – кричит ей кто-то из старшеклассников. – Десять минут до звонка, ты чего? Часы, что ли, пропила?
– Ыть я тебе! – тетя Анжела резво хватает швабру с намотанной на нее дырявой тряпкой и замахивается. Старшеклассники удовлетворенно гогочут.
– Спорят, – ворчит она, ставя швабру на место. – Чего спорят? Со взрослыми спорят…
Мимо злобной уборщицы – в забранную решеткой раздевалку. Поставить на пол ранец, снять рыжеватую куртку, повесить на свободный крючок. Стащить с головы шапку,
Здыхлик толкает дверь кабинета. Дверь не поддается. Из-за нее слышится веселая возня.
Можно, конечно, толкать ее изо всех сил – но тогда будет вот что: они там, подговорившись, как один все ее отпустят, и ты после очередного толчка торпедой влетишь в класс, растянешься на полу. На самом деле, не худшее начало дня. Если они с утра наиздеваются, то очень скоро им все это надоест и Здыхлика оставят в покое уже к третьему уроку. Но Здыхлик предпочитает не торопить события. Всегда ведь есть надежда, что о тебе просто забудут.
Здыхлик прислоняется к стене и ждет учительницу. Но дверь в кабинет вдруг отворяется сама, и из нее выходит Зубр.
– О, привет! – говорит он. – А ты почему стоишь, как неродной? Заходи давай, чего ты?
Что-то тут не так. Зубр – верхушка класса, Здыхлик – ее дно. Зубру вообще не полагается с такими разговаривать, он спортсмен и отличник, его мама носит голубые меха, а папа подвозит сына к школе на черной машине. Либо это ловушка, либо Зубру что-то от Здыхлика надо. Поскольку взять со Здыхлика нечего, видимо, ловушка.
Но деваться некуда, и Здыхлик заходит в класс.
Ничего не происходит. Все заняты своими делами – достают ручки, карандаши, линейки, раскладывают на партах. Сейчас будет контрольная.
– Слушай, одноклассник, – ласково произносит Зубр, провожая Здыхлика к его парте. – Подари мне одну штуку, а? В знак дружбы. А я тебе тоже что-нибудь подарю.
Обмен! Обычная штука между мальчишками. Ты мне ножик, я тебе шайбу. Ты мне фонарик, я тебе мячик на ниточке. Отдаешь то, что тебе дорого, за то, что тебе нравится. Все так делают. Кроме Здыхлика. У него нет друзей и ему нечего отдавать. Здыхлик так удивляется, что временно обретает обычно недоступный ему в классе дар речи.
– Какую штуку? – хрипло спрашивает он.
Зубр, скосив глаза куда-то в угол класса, приближает свое красивое хищное лицо к оттопыренному, покрытому содранными болячками уху Здыхлика. Сообщает вполголоса:
– Линейку командирскую.
Ошибся ты, Здыхлик. С тебя еще можно кое-что взять. В твоем изодранном ранце за подкладкой, ближе к спине, завернутый в старый шарф, лежит прямоугольничек из желтовато-серого целлулоида с вырезными фигурками. Круги разных размеров, треугольники, стрелки, флажки. Цифры – восьмерка из двух косо расположенных половинок, остальные целые. А главное – самолетик. Маленький, но как настоящий. Ставишь внутрь ручку, и она будто сама рисует. У Здыхлика все черновики в летящих самолетиках. Нарисуешь и представляешь себе, как летишь высоко-высоко в небе в далекую-далекую страну, в которой тепло, солнечно, есть голубое море
– Отдашь? – тихо интересуется Зубр.
– Это дедушкина, – шепчет Здыхлик.
– И что?
Здыхлик молчит.
– Погоди. У тебя есть дедушка?
– Он умер.
– Ну вот! – Зубр радостно хлопает Здыхлика по хлипкому плечу. – Значит, теперь это твоя линейка. Кому хочешь, тому и даришь. Ведь так?
Здыхлик молчит.
– Ну! – теряет терпение Зубр.
– Слышь, ты, Здыхлик! – доносится с задних парт, где сидят матерые второгодники. – Отдавай уже чего просят, а то щас поможем!
– Молчать там, на задворках, – поднимает руку Зубр, не оборачиваясь, и шум стихает. – Не обижайте его, он хороший мальчик.
И, глядя Здыхлику прямо в глаза, с нежной укоризной:
– Что тебе, жалко для друга?
Здыхлик смотрит на него в ответ, и в голове у него словно бы соединяются какие-то несоединимые раньше проводочки. Между ними сверкает искорка. Есть контакт.
– А ты мне что дашь? – спрашивает он.
И класс моментально замолкает. Потому что это непорядок. Согласно неписанным школьным законам, в такой ситуации человеку-с-дна следует просто отдать вещь, да еще и проводить недосягаемого Зубра, уносящего сокровище в руках, благодарным взглядом: спасибо, что заговорил как с человеком, хотя бы и с целью что-то отобрать. А тут неприкасаемый ведет себя как обычный мальчишка.
– Раздался голос из помойки, – доносится с задних парт.
Зубр еще какое-то время смотрит на Здыхлика, потом хмыкает:
– Резонно. А что ты хочешь?
«Что ты хочешь»! У Зубра куча всякого. Готовальня с малиновой подкладкой и щелкающими замочками. Карандаши черного дерева. Фломастеры! Ручка с невидимыми чернилами. Невиданные монеты из всяких других стран. Кофейные жвачки. На что, Здыхлик, ты готов променять свою драгоценную линейку с самолетиком, свое серо-желтое чудо?
– Я не знаю, – честно говорит Здыхлик.
– А я знаю! – Зубр снова хлопает его по плечу, и глаза у него загораются. – Чуть-чуть способностей к математике! То, что тебе нужно, а? Поделиться?
Класс хохочет. Все знают, что Здыхлик делает глупые ошибки в примерах, и учительница никогда не ставит ему выше минимального положительного балла. И все знают, что Зубр – математический гений, блистающий на городских и областных олимпиадах.
Желтые щеки Здыхлика наливаются розовым.
– Хочешь не чуть-чуть? – азартно спрашивает Зубр, упиваясь смехом класса, блестя глазами. – Хочешь половину? Эх, где наша не пропадала! Бери восемьдесят процентов моих блестящих математических данных, а взамен давай линейку! Куда мне столько, простому смертному? Я и на оставшихся двадцати процентах легко поступлю в физматшколу, и привет, друзья, не плачьте обо мне!
Класс снова грохает. Мальчишки ржут, девочки аплодируют. Зубр раскланивается, прижав к груди ладони. Зубр гений и герой. А на Здыхликовом фоне так и вовсе бог.
У Здыхлика где-то в животе, снизу, поднимается что-то теплое, жаркое, ворочается, плывет к горлу, захлестывает с головой. Здыхлик изо всей силы смотрит в глаза Зубра, падает в его черные зрачки, внутрь зрачков, до глубины, до красной пульсации, до синего электричества. Здыхлик выбрасывает вперед ладонь и громко, звонко говорит: