Не обижайте Здыхлика
Шрифт:
– Согласен.
Класс грохает в третий раз, но как-то неуверенно. Зубр, чуть помедлив, резким жестом хватает Здыхликову горячую кисть, пожимает крепко, до хруста пальцев. Отнимает руку, демонстративно отряхивает и протягивает снова, ладонью вверх: мол, давай, что обещал. Здыхлик открывает ранец, достает серый шарфовый сверток, разворачивает заветную дедушкину линейку и отдает Зубру.
– Обмен?
– Обмен, обмен! – смеется Зубр, выхватывая линейку. Поднимает ее, смотрит на свет, любуется.
Тут же раздается звонок, и вместе с ним в класс входит учительница.
– Почему не на местах? Заняли свои места. Дежурный, раздать тетради для контрольных работ.
Здыхлик садится за парту. Горячая волна куда-то
Учительница раскрывает створки доски. За ними – уже записанные мелом задания. Их по пять для каждого варианта. Шестое, под чертой – для самых-самых.
– Списывать не советую, – спокойно говорит она. – Сначала работаем на черновиках. Начинайте с того, что для вас легко. За пять минут до звонка дежурный собирает тетради. Начали.
Здыхлик с тоской смотрит на первое задание. На второе и дальше. Какое самое легкое?
Они все легкие.
Все прозрачно и понятно. Непонятно только одно – как это вообще возможно: не уметь считать. «Вычислите наиболее удобным способом» – да пожалуйста. «Определите закономерность и запишите пять последующих чисел последовательности» – что тут определять, даже думать не надо: в первом случае каждое последующее число уменьшается на четыре: 3426 – 3422 – 3418… – а во втором числа изменяются по принципу «плюс три – минус два»: 541 – 544 – 542 – 545 – 543… Легкотня. «Найдите значение икс» – а чего искать, вот оно уже само нарисовалось в голове. Задачи… если отбросить всю эту словесную шелуху, останется одно голое уравнение, стройное и ясное. Здыхлик судорожно записывает все решенное в черновик и затаив дыхание вглядывается в шестое задание – необязательное, самое трудное. Ого, это уже интересное! Прямо даже вкусное какое-то, облизнуться хочется. Но тоже вполне решаемое. «В коробке лежит 100 желтых пуговиц, 100 синих, 100 зеленых и 100 красных. Сколько пуговиц нужно вынуть, не заглядывая в коробку, чтобы среди них оказались хотя бы 1 зеленая и 1 красная?» Ну триста одну же.
Здыхлик заносит в черновик и это. Решил! Минут за десять! Можно успеть красиво переписать все это богатство набело, не в последний момент, как обычно, когда вот-вот затрещит звонок, а ты все пыжишься, пытаешься хоть что-то решить наверняка и учительница уже ходит вокруг тебя кругами, тихо говорит: «Соберись, подумай, сосредоточься», – и так становится стыдно оттого, что вот она такая к тебе добрая, а ты для нее не можешь решить захудалого примера. Здыхлика вдруг охватывает жаркая волна ликования: сегодня он порадует учительницу! Она не будет каменеть лицом над его работой! Стараясь не раствориться в этом нежданном счастье, Здыхлик, задержав дыхание, начинает переписывать работу – и не слышит, как за его плечом возникает математичка.
– Не стоит торопиться, – говорит она как бы всему классу, а на самом деле, кажется, одному Здыхлику. – Всё очень тщательно проверяем.
Здыхлика на секунду бросает в дрожь: ошибся! Не то! Неправильно! Я же всего лишь… Я не смог бы… Он пробегает глазами решенное – нет, верно, все верно. Он не решается взглянуть на учительницу, лишь чуть поворачивает к ней голову и пододвигает черновик к краю парты. На Здыхликовы корявые закорючки бесшумно ложится коричневатая, в темных пятнах ладонь с короткими ногтями. Ладонь постепенно передвигается по бумаге вниз. Здыхлик собирается с духом и поднимает глаза. Учительница смотрит прямо на него, и лицо у нее очень серьезное, удивленное и как будто испуганное.
Она слегка задирает подбородок и глядит на черновик Крыски, тощей и вредной девчонки, которая сидит впереди Здыхлика. Тут же поджимает губы и чуть покачивает головой: нет, не списал. У Крыски в черновике все перечеркано – еще ничего не решила. К тому же она так старательно закрывает локтями свои маранные-перемаранные
– Переписывай, – почему-то шепотом говорит она Здыхлику. И отходит от его парты.
Еще пять минут – и готов беловик. Чистенько, даже почти красиво, хотя и корявенько. Зато правильно! Здыхлик любуется своей контрольной, потом закрывает тетрадь. Смотрит вокруг, на склоненные головы. Все строчат и черкают в черновиках, никто еще не переписал набело. Это нормально, еще и пол-урока не прошло. В окна ударяются мерзкие жесткие снежинки. Стена покрашена щедро и не очень ровно, видны капельки застывшей краски. У сидящей впереди Крыски так туго заплетены косички, что между ними пролегает мертво-белая полоска натянутой кожи.
– Тем, кто все решит и захочет взяться за другой вариант контрольной, – негромко сообщает классу математичка, – должна сказать: он будет оцениваться не менее строго, чем первый. Решите всего две дополнительные задачи – не ждите высокого балла.
Здыхлик расплывается в недоверчивой улыбке. Точно! Есть же второй вариант! Не обязательно сидеть и тупо разглядывать кабинет в поисках чего-нибудь такого, можно заняться кое-чем поинтереснее! Здыхлик открывает черновик и набрасывается на первый пример, словно молодая сильная кошка на полудохлого мышонка. «А ведь это она для меня сказала, – далекой молнией проносится у него в голове. – Сам бы я не догадался, потому что никогда в жизни этого не делал».
Второй вариант сдается, подняв кверху лапки, еще быстрее, чем первый. Здыхлик не торопясь переписывает набело и его. Оставшееся время до конца урока он – от руки, без линейки – рисует на полях черновика самолетики, каждый из которых летит к далекому морю, за каждым штурвалом – Здыхлик, взрослый, сильный, а главное, умный, для которого все эти ваши расчеты – тьфу и растереть легче легкого. А внизу, под самолетом, плотный слой облаков, а впереди – вечность.
После команды учительницы, незадолго до звонка дежурный собирает тетради для контрольных, забирает и Здыхликову – вместе, кажется, с его нежданным счастьем, потому что дальше – жуть перемены и тоска следующего урока, а уроков еще целых пять. Школу сотрясает зубодробительное дребезжание звонка. Потухший Здыхлик укладывает черновик и пенал в ранец, шаркая, направляется к выходу. И вдруг понимает: опять что-то не так. Никто не подгоняет его, не пихает в спину («Быстрее, ты, Здыхлик, ну!»), не толкает в плечо, не орет прямо в ухо («Чего дергаешься? Нервы лечи!»). Дверной проем свободен от одноклассников.
Здыхлик, вместо того чтобы идти себе вперед, останавливается и оборачивается.
Вокруг парты Зубра столпился народ. У девочек лица сочувственные, у мальчишек растерянные. Тут же стоит математичка, приговаривает своим удивительно спокойным голосом что-то до ужаса знакомое вроде «Подумай, не торопись, есть еще немного времени». Сам Зубр, страшно красный, злой, всклокоченный, что-то черкает в черновике. Он не сдал тетрадь. И даже не переписал работу набело. Как обычный отстающий. Школьный принц математики без привычной короны.
Здыхлик чувствует, как под синим пиджачком, под сероватой рубашкой его спина покрывается противными пупырышками. Так это, значит, было по правде? Он не понарошку забрал у Зубра его математику, их с математикой взаимную дружбу и любовь навеки? «В наш век – и такие суеверия», как говорил когда-то отец на его, Здыхликовы, детские фантазии про какого-нибудь лешего или Деда Мороза. И любой взрослый так скажет. Ничего такого не бывает. Не отдают способности за линейку. Даже за редкую командирскую, мечту всех мальчишек, годную если не самолетики чертить, так дымовуху сделать во дворе. Линейку можно украсть, отнять, в конце концов, выменять на что-то материальное – если, конечно, ее владелец не Здыхлик, с которым никто не церемонится. Но вот так – не бывает, и даже думать про такое стыдно.