Не от мира сего
Шрифт:
– Родителей в школу! – закричал Растун Побегович, но Вока с Микой ничего уже не слышали. Они уже давно выскочили за пределы школьного двора.
Глава 5.
Марский сад.
– Куда мы идём? – спросил Мику Вока
– Мы идём искать ответы на наши вопросы, – расплывчато ответил Мика.
– Ты что, по нюху их ищешь, как Вермишель?
– Почему это?
– Просто потому что мы идем непонятно куда.
– Как так непонятно? Очень даже понятно. Вот ты скажи мне, какие бывают люди?
– В смысле?
–
– Всякие бывают: большие и маленькие, добрые и злые, красивые и не очень, смелые и трусливые. Тебя какие больше интересуют?
– Нет, это всё понятно, но это всё частности, а в глобальном смысле?
– Ну, ты спросил. В глобальном. По типу? По характеру?
– Что ты всё время выдумываешь. Я ваших умных словечек не знаю. Ты мне скажи в натуре, какие бывают.
– Ты хотел спросить по натуре? Я думаю доверчивый, например, или наоборот скептический.
– Нет, всё не то. Гляди шире.
Они уже выходили из деревни, как вдруг Мика, увлекая за собой Воку, свернул на пересекающую главную, последнюю дорогу. Своё название она получила не зря, так как вела на деревенский погост. А ещё её называли прощальной дорогой или дорогой плача.
– Живой или мёртвый? – спросил Вока.
– Что? – не понял Мика.
– Человек. В глобальном смысле может быть.
– Ааа, – понял Мика, – догадался? Я знал, что ты у нас умный.
– Вряд ли бы я догадался, если бы не "прощальная дорога". Только зачем мы сюда идём?
– Вока, не разочаровывай меня. Раз нет среди живых, проверим оставшихся в глобальном смысле.
– Среди мёртвых? – испугался Вока.
– Почему нет? Тебе же не сказали привести его, а только найти. Ведь можем мы поискать имена на крестах и памятниках. Вдруг повезёт.
– Кладбище и везение для меня слова антагонисты.
– Опять началось. Говори обыкновенными словами. В конце концов, ты же у нас, обыкновенный-необыкновенный.
– Прости Мика. Я хотел сказать, что везение и кладбище ни как не сочетаются у меня в голове.
– Это просто голова у тебя плохо варит в эту сторону. Ты слишком умный, а был бы как все, то не обращал бы никакого внимания, что сочетается, что нет. По мне сочетается всё. Просто надо "покрутить".
Дальше до кладбища они шли молча по пустынной улице, изредка встречая худых, бродячих котов.
– Как будем искать? – спросил Мика, когда они пришли на место. – Может, я слева от входа пойду, а ты справа, – предложил он.
Вока поёжился:
– Может вдвоём?
– Ты что? Эдак мы его долго осматривать будем. Решено, я справа, ты слева.
– Стой Мика, – выкрикнул Вока, – а может ну её, эту трубку.
– Ты чего, сдрейфил?
– Да нет, – снова соврал Вока, – просто это ж, новое кладбище. Этих мы всех знаем, ну или знали. Среди них Дива точно нет.
– Правильно ты думаешь. Нам следует искать на старых захороненьях в брошенном Марском саду.
"Марским садом" называлась дальняя, заброшенная часть кладбища, с уже полностью сгнившими памятниками и проваленными надгробиями старинных захоронений. Деревенские давно бросили ходить туда. С тех самых пор, когда исчезла смотрительница старого погоста старуха Мара, жившая в огромном доме из мёртвого камня с колоннами прямо на дальней границе кладбища. Это с её "лёгкой руки" погост назвали садом. Мара любила прогуливаться по своему "саду" в длинном до земли чёрном балахоне с капюшоном, особенно когда тот расцветал цветами и венками свежих могил. Жители деревни боялись старуху, называли её чёрной колдуньей связанной с потусторонним миром. Это было задолго до рождения Воки и Мики, но деревенские страшилки до сих пор передаются из поколения в поколение. Старый кладбищенский дом давно зарос плющом и наполовину обвалился. Теперь там обитали вороны и изредка наведывались бездомные коты.
– Ну что, идём? – не то спросил, не то предложил Мика. Они стояли у рухнувшей ограды в начале старого кладбища. Вокруг царила необычно давящая тишина. Ни ветерка, ни стрёкота полевых насекомых. Тишина брала за сердце и медленно сжимала его, навлекая страх и панику.
– Если не зайдём прямо сейчас, я больше никогда не смогу, – напугано сказал Вока.
– Идём вместе, – предложил Мика, – держимся за руки.
– Нет, – напряжённо проговорил Вока, – Говорят на кладбище обязательно нужно заходить с открытыми руками.
– Нельзя так нельзя – ответил Мика и шагнул через упавший забор. Ничего страшного не произошло, только непонятно откуда-то налетевший ветерок сдул с провалившегося надгробья сухие листья, проявив старую надпись: Витомир сын Благослава страдник 7018 – Больше пятисот лет прошло. Вот это да. – Искренне поразился Мика.
Они осторожно начали двигаться вдоль старых могил, ища на них надписи. Постепенно они приближались к кладбищенскому дому.
– Сияна, дочь Истислава, супружница Милована снежень 7378 год. Совсем молодая, чуть больше 150 лет, – пытался шутить Мика.
До разрушенного дома оставалась всего одна могила, когда Вока прочёл на старой плите еле заметную надпись:
– Забава, дочь Карачуна, супружница Ратибора хмурень 6521 год.
– Обалдеть, – тихо присвистнув, искренне удивился Мика, – тысячу лет прошло.
Неожиданно земля под ними просела, и они как стояли, так и провалились в старую могилу. Это произошло так неожиданно, что упавших моментально охватила паника. Они пытались вылезти из неё, хватаясь за стены, цепляясь за корни. Всё было тщетно. Вскоре они выбились из сил и обреченно свалились на дно могилы.
– Надо успокоиться, – неожиданно проговорил Вока, – нет ничего страшного, нас двое. Мы вытащим друг друга.
После этих слов немного успокоился и Мика.
– Ты встанешь мне на руки и вылезешь наверх. Потом меня вытянешь. Всё будет хорошо, – сказал Вока.
– Давай, – согласился Мика.
Вока скрестил руки. Мика встал на них, оттолкнулся и взмыл вверх. Совсем чуть-чуть не хватило, чтоб удержаться. Земля на краю могилы осыпалась, и Мика съехал обратно.
– Давай ещё раз, – настойчиво сказал Вока. Опять тот же результат.