Не от мира сего
Шрифт:
"Мочи козлов!" — отвечал Стефан, тоже влившись в ритм диковинного танца. Вся сложность хореографии заключалась, как ему показалось, в одном единственном: не дать чужим конечностям коснуться своего сердца. А их, обезображенных кривыми когтями лап, тянулось к нему в превеликом изобилии. Злобные хари, получив по рогам, делали страшные морды, отваливаясь назад и мешая своим же коллегам.
Упоение битвы настолько пленительно и прекрасно, что не может длиться бесконечно. Неизвестен запас выносливости у дьявольских приспешников, но вот у человека, даже очень сильного, обязательно наступит момент, когда движение руки не успеет за движением мысли. Если не преломить ситуацию в свою пользу, то она чревата самими неприятными последствиями.
Это понимал Илейко, наблюдающий со своего места, как бьются его товарищи. Его, с поднятыми в воздух руками, непонятным образом миновал сам процесс единоборств. Справа и слева перемещались безобразные образы, но его самого не трогали. Он никак не мог собраться с мыслями, чтобы решить, зачем же они сюда пришли. Всем своим могучим телом и помыслами он сражался плечом к плечу со своими товарищами.
"Черт", — подумалось ему. — "Нельзя допускать, чтобы количество вливающихся в драку бесов превысило силы наших". Нечисть бросалась в бой, словно где-то за его спиной открылись ворота, точнее — врата ада. Как виделось ливу в искаженном виде, мелкие бесы, получив в пятак, откатывались куда-то в темноту и оттуда больше не появлялись.
Но их место тут же занимали дьяволы покрупнее. Эдак и до резерва очередь дойдет, где пасутся избранные, закаленные в схватках враги рода человеческого. Их-то, понятное дело — легион, а противников раз-два и обчелся. Михаил-то, подлец, полез в драку, потому что хотел подраться. Тем самым спровоцировал Стефана, чьи задачи были иные, миролюбивые. А теперь попробуй их остановить! Люди-то могут и послушаться, особенно когда подустанут. А вот нечисть — вряд ли.
Илейко вдруг, словно по наитию, развел свои руки в стороны, тем самым перекрывая движение дьявольского воинства. И оно, что было удивительно, остановилось, не пытаясь как-то обогнуть внезапно появившееся препятствие. Бесы завизжали и залаяли, навалились всей ордой, но лив, вкладывая свою лепту в противостояние, только напрягся. Ощущение было такое, словно держать руку в струе воды, напор которой все возрастает. Чьи-то когти пытались рвать плечи, чьи-то клыки норовили ухватиться за затылок. "Гуще мажь, Гущин!" — захлебывались ненавистью чьи-то слова в самое ухо.
— Я не Гущин! — вскричал он, беспричинно, казалось бы, взрываясь яростью.
Он отклонился назад и бесово войско попятилось. На шее у лива вздулись жилы, он наконец-то расходовал всю свою силу, накопленную за годы специальными упражнениями. Передвижение исключительно на руках иначе и не назвать.
Поп и рыцарь тоже ощутили на себе весь напор дьявольских сил. Правда, убывающий. Отлетел очередной бес за пределы осязаемости и там увял, на его место никого не пришло. Доразбросав остатки врагов по сторонам, Стефан и Михаил замерли, переводя дыхание. Неплохая такая зарядочка, на ночь глядя, чтоб спалось хорошо и не снились цыгане. Только утерев пот с лица, хунгар заметил причину их победы. Точнее, сначала заметил напрягшегося, превратившегося в сплошной бугор мышц Илейко, а уж потом, сообразив, отвел взгляд.
За плечами лива сплошной шевелящейся кучей силились пробиться враги, числом, поистине — легион. Михаил дернулся, было, на помощь, но Стефан его удержал.
— Мы пришли сюда за другим, — прошептал он, пытаясь вспомнить цель их визита.
— Надо помочь, — удивился боевой поп. — Илейко долго не выдержит.
— Сейчас, сейчас, — морщил лоб хунгар. — Так, так, так.
Он закрыл на миг лицо руками, и, вдруг, резко одернув их, вскричал:
— Нам нужен всего лишь ответ! Лишь ответ!
Его услыхали. Неисчислимое множество голосов завыло:
— За все вопросы есть плата! Плата! Тогда ответим! Ответим!
— Наша плата в том, что позволили вашей своре посмотреть, что такое жизнь человеческая! — сказал Стефан. — И даже поучаствовать в ней!
— Да! — прокричал Миша и потряс кулаком. Ему тоже хотелось что-нибудь сказать. — Взаправду!
Наверно, слова произвели какой-то эффект. Во всяком случае, давление на руки и плечи лива уменьшилось и даже прекратилось вовсе. Он, не решаясь расслабиться, продолжал, тем не менее, сидеть в позе креста. Сдерживать напор адского войска, практически без помощи ног, было нелегко.
Что удивительно: свечи продолжали гореть, как ни в чем не бывало, только иногда изрядно коптили, когда рядом пролетал особо рьяный бес, то ли спешивший получить в харю, то ли уже получивший.
— Как вылечиться Илейке? — собравшись с духом, прокричал Стефан. Он воспользовался относительной тишиной, наступившей также внезапно и лишь изредка прерываемой далекими свистами, будто кто-то собаку подзывал.
— Да! — вторил ему поп. — Как вылечить Илейку?
Еще не стих его голос, как что-то словно с разбегу ударилось в лива. Он даже сдвинулся на скамейке и весь склонился к земле. На сей раз его бороло нечто крупное и, в то же самое время, меньшее числом. Руки Илейки начали уступать, двигаясь медленно, но неудержимо — пядь за пядью навстречу друг другу.
Не успели поп с хунгаром что-то предпринять, только посмотрели озадаченно друг на друга, как лив с резким выдохом, заваливаясь на живот, произвел дланями кругообразные движения. Так иногда изображают мельницу.
Он упал, раскинув руки, и даже протащился немного вперед. Протащился так, словно, боже мой, его что-то влекло за собой. Стефан дернулся назад и попытался боковым зрением углядеть причину. Точно так же повел себя и поп. Они, конечно же, увидели то, что невозможно разглядеть прямо.
Уперев мохнатые ноги в землю и помогая себе руками, на двух бойцов двигались здоровенные существа. По облику они были подобны людям, но людьми быть не могли. Яйцеобразные головы, абсолютно лишенные каких бы то ни было волос, украшались тонкими кроваво-красными губами и горевшими зловещим рубиновым светом глазами. Они дружно скалились, не произнося ни слова, и изо всех своих нечеловеческих сил тянулись к двум замершим бойцам. Да, с такими не подерешься, оторвут голову и не поморщатся.
Эти твари уже давно выполнили бы свою почетную миссию, но им что-то очень мешало. Причем, настолько сильно, что продвигались они вперед почти незаметно, но все-таки продвигались. С оскаленных губ капала едкая слюна, распространяя вокруг запах серы. Монстры очень старались, но их сзади держал распростершийся на земле Илейко.
Стефан на долю мига даже удивился, как же он их держал? Потом, приглядевшись в сторону, понял: за хвосты. Или, быть может, за … Нет, все-таки за хвосты.
Твари не пытались никак освободиться. Или у них ума на это не хватало, или они не могли отвлекаться на что-то другое, кроме своей почетной миссии: разорвать на кусочки рыцаря и попа. Лишь только проскрежетали в один момент:
— Гуще мажь, Гущин!
— Я не Гущин! — дико заорал Илейко, подняв голову от земли, и даже начал наматывать на кулаки бесовские хвосты.