(не)отец моего ребенка
Шрифт:
Мне все ещё больно смотреть на него, особенно рядом с другой женщиной, в какой-то момент мне уже кажется, что я не выдержу и вот-вот сорвусь. И, казалось бы, я с легкостью могла бы прекратить эту пытку, но внезапно поняла, что Игорь прав: мне и в самом деле нужно это. Взглянуть собственными глазами на то, как искусно умеет врать этот мужчина, на то, что у него есть семья, которую он не бросит, и я в его планы совершенно не вхожу. Мне нужна эта боль, этот вечер. Чтобы излечиться, чтобы помнить, чтобы не взращивать глупых надежд на его счёт и не задаваться вопросом: а что, если?..
Игорь преподносит им подарок — парные наручные часы «Картье», и я даже знать не хочу, сколько они стоят. Карина на седьмом небе от счастья, Юра сдержанно благодарит брата, пожимая руку. При этом впервые за весь вечер обращает на меня внимание. Смотрит долго и внимательно. Переводит взгляд на мой живот, делает глоток из своего бокала и вновь не выражает ни одной эмоции.
Точкой в этом вечере для меня становятся слова Юры в адрес Карины. О том, как ему повезло, о том, что он жизни своей без неё не представляет, и ещё какой-то ерунды.
— А теперь мой подарок жене. Вот. — Он протягивает ей небольшой серебристый конверт, и Карина, сияя счастливой улыбкой, открывает его.
— Круиз на двоих? Ох, любимый, я так счастлива! Спасибо-спасибо-спасибо!
Она бросается к нему с поцелуями, и я могу поклясться, что слышу рядом с собой, как скрипят от злости зубы Игоря.
— Простите, я отойду ненадолго. — Я сбегаю с этого праздника. Трусливо и позорно. Пересекаю кухню, гостиную и оказываюсь на подъездной дорожке. Упираюсь ладонью в стену, сгибаюсь и дышу часто-часто. В груди ноет, руки дрожат, голова кружится, а перед глазами раз за разом проносится картинка счастливой пары. Юра целует жену, смотрит на неё так, как никогда не смотрел на меня, и я начинаю сомневаться, что это наигранность, что его чувства к ней ненастоящие. Разве так бывает?
Я оглядываюсь по сторонам, не зная, что делать. В дом возвращаться не хочется. Игорь не спешит выполнять своё обещание и везти меня домой, сама я вряд ли уберусь отсюда хотя бы на несколько километров. В глаза бросается автомобиль Игоря, я подхожу к нему на негнущихся ногах и, ни на что не рассчитывая, дергаю за ручку. К моему удивлению, дверца поддаётся, и я забираюсь внутрь. Удобно усаживаюсь в кресло, кладу ладонь на живот, нежно поглаживаю его и чувствую, как по щекам скатываются крупные капли слез. Забыть. Как же легко это на словах и как тяжело в действительности.
Глава 20
Игорь
Я провел почти неделю в Штатах. Год назад открыл там небольшую звукозаписывающую студию, а сейчас бросаю туда все силы и средства в надежде раскрутиться до такого же масштаба, как на родине. Конечно, пока что там у меня нет контрактов с известными исполнителями, но парочку перспективных начинающих групп удалось заполучить. На самом деле Лос-Анджелес — мое спасение. Ритм жизни в нем такой бешеный, что я не успеваю думать ни о Карине, ни о своём бесплодии. Там я хочу начать свою новую жизнь, забыться, измениться. Но, учитывая последние события, дурные мысли снова лезут в голову. В основном о том, что в скором времени я смогу заполучить Карину и детей.
В этот раз я не мог дождаться, когда наконец-то вернусь домой, не только из-за желания узнать, последовал ли брат моему «совету», но и потому, что мне не давали покоя мысли о беременной Вике. Я боялся, что эта глупая малолетка снова что-то да натворит. И почти не ошибся.
— Она, конечно, совсем еще молоденькая, но я рада за тебя, Игорь, — врывается в мои мысли голос матери, и я искренне жалею, что поддался непонятному порыву и привез девушку к нам в дом.
На самом деле я просто хотел выбить всю дурь из ее головы, заставить увидеть реальность происходящего, помочь закончить витать в облаках, сделать то, что когда-то никто не сделал для меня, но, похоже, я перестарался.
— Пойду поищу Вику, — извиняюсь я и встаю из-за стола. Она не нужна мне больше для шантажа, главную роль она уже успела сыграть две недели назад. Теперь осталось лишь сильнее надавить на брата, и пусть делает, что хочет, — возвращается к Вике либо живет в гордом одиночестве, обижаясь на меня.
Сразу же поднимаюсь в свою комнату и с удивлением обнаруживаю, что она пуста.
— Вика, ты здесь? — стучусь в ванную комнату, но и там ее нет. Я обхожу весь второй этаж в надежде, что девушка перепутала двери, возвращаюсь в кухню, гостиную, и мне становится не по себе. Она ведь на эмоциях могла сделать все что угодно. Выбегаю на улицу, оглядываюсь по сторонам и начинаю по-настоящему волноваться за девушку: ну не решила же она прогуляться посреди ночи до города, правда?
Я иду к воротам, всматриваюсь вдаль. Фонари хорошо освещают дорогу, но и в нескольких сотнях метров никого не видно.
Сколько прошло времени с тех пор, как она исчезла из моего поля зрения? Минут двадцать-тридцать? Как далеко она могла уйти? Километр? Два? А если ее кто-то подобрал? Вот же ж гадство. Тревога накатила снежным комом. Я забыл и о празднике, и о ревности, и о том, как Карина и Юра все никак не могли оторваться друг от друга и лизались при каждой возможности, вызывая во мне вспышку гнева.
Под удивленным взглядом отца я прошу у него ключи от машины, сажусь за руль и срываюсь с места, направляясь в сторону города. Внимательно всматриваюсь в темноту на обочинах дороги, боясь пропустить Вику, а когда оказываюсь в тридцати километрах от поселка и понимаю, что так далеко она точно не смогла бы уйти, то возвращаюсь назад и проезжаю еще несколько кругов вдоль улиц.
Бессчетное количество раз набираю ее номер, но каждый раз телефон находится вне зоны доступа. Вот теперь мне действительно стало страшно. В голову и в самом деле лезут непрошеные мысли, я вдруг понимаю, что если с Викой случится что-то плохое, то это будет на моей совести. Хотя она тоже хороша: куда поперлась посреди ночи? Где вообще ее мозги? Зла на нее не хватает.
Я паркуюсь у дома, когда надежды найти ее где-то рядом уже не осталось. Я начинаю было подумывать уже о том, что, наверное, следует позвонить в полицию либо ехать в город, чтобы убедиться, что она добралась до квартиры, как вдруг вижу на подъездной дорожке, рядом со своей тачкой, одну из ее шлепок.
Первая эмоция — страх. Потом все же беру себя в руки и присматриваюсь к окну машины, но через темное тонированное стекло ни черта не видно. Надавливаю на ручку и открываю дверцу, затаив дыхание. В салоне автоматически загорается тусклый свет, и я выдыхаю с облегчением, когда вижу на переднем сиденье спящую девушку.