Не отказывай себе в удовольствии
Шрифт:
– Привет, детка – вопит она.
Сейчас три утра, но я слышу голоса на заднем плане. Вероятно, они устроили вечеринку в моем доме, громя все вокруг и выпивая весь алкоголь, что я купил.
– Включи динамик, чтобы я мог говорить с тобой и с Зоуи.
– Иди сюда, Зоуи! Бо на телефоне, и он хочет поговорить с нами.
– Привееет, Бо!
– невнятно кричит Зоуи. Абсолютно пьяная.
– Вы обе слышите меня?
– Да!
– кричат они в унисон.
– Хорошо. Я хочу, чтобы вы обе и все ваше дерьмо исчезли из моей квартиры,
Слышу какое-то дребезжание. Похоже, Фиби выключила динамик.
– Я не понимаю… - говорит она.
– Единственное, что ты должна понять, это то, что ты и Зоиу должны уйти. Нашей тройке пришел конец.
– Как скажешь, Бо.
Я завершаю вызов. Рад, что ни одна из них не пыталась уговорить меня изменить свое решение. Не то, чтобы я ожидал этого от них. Я чувствую себя хорошо. Завершение моих с Фиби и Зоуи отношений является первым правильным шагом на пути к завоеванию Персика. Мне нужно составить план. И у меня мало времени. Персик сказала, что хочет чего-то красивого и верного. Это то, что я должен ей дать.
Я взволнован тем, куда это приведет. Настолько, что у меня зашкаливает адреналин. Чтобы сжечь часть этой энергии, мне нужна пробежка. Я уже и забыл каково это, но я чувствую себя достаточно хорошо. В течение часа я чередую бег с ходьбой, мечтая при этом, какой хорошей будет наша жизнь с Персиком, когда мы наконец будем вместе.
Впервые за год я так воодушевлен. Я вхожу в отель и вижу Персика в лобби. Я стоит спиной ко мне, но я точно знаю, что это она, узнаю ее длинные светлые локоны. Ни у кого нет таких красивых волос, как у нее. Среди чемоданов она в одиночестве сидит на диване. Я должен увидеть ее прежде, чем она снова уйдет.
Я покончил с Фиби и Зоуи. И хочу сказать Персику, что сделал это для нее, потому что люблю её, и буду делать всё, что потребуется.
– Анна Джеймс, – зову я ее.
Она поворачивается на звук своего имени. Ее глаза становятся огромными, когда она видит меня. Так же, как и мои, когда я вижу, что у нее на коленях сидит ребенок.
– Бо…
Я остолбенел. У нее есть ребенок?
Считаю в уме, загибая пальцы. Мы были вместе в июле прошлого года. Если бы она забеременела, то она, вероятно, родила бы в марте, может быть в апреле. Сейчас сентябрь. Этому ребенку должно быть примерно месяцев пять, чтобы быть моим. Не стоит спешить с выводами. Этот ребенок может быть и от ее жениха. Возможно, именно это осложнение она и имела ввиду.
– Ты не упомянула о ребенке.
– Я не знала, как.
Красивый мальчик сидит такой большой на коленях.
– Сколько ему лет?
– Извини, Бо.
– Извинить за что?
Ребенок брыкается и крутится на коленях, его крошечные кулачки потирают орехового цвета глаза, обрамленные темными, густыми ресницами. Мои глаза. Вот дерьмо.
– Он мой, не так ли?
Ее взгляд устремляется к двери лифта
– Пожалуйста, не делай этого здесь и сейчас. Пожалуйста.
– Ты не ответила. Он от меня?
Она кивает.
– Да.
– Как?
Я имею ввиду,… я знаю, как это получается, но как?
– Думаю, это случилось в ночь кетчупа и шоколада. Мы не использовали презерватив.
Ох. Это объясняет, почему тогда она сказала, что у нас уже был секс без презерватива. Он тому доказательство.
– Я приняла таблетки утром, когда поняла, что мы сделали, - она пожимает плечами и качает головой. – Не сработало.
Столько эмоций проходит через меня в одно мгновение…
Счастье. Любовь. Гнев.
– Ты скрывала его от меня, – опять же, выбор сделали за меня.
– Мне очень жаль, Бо. Но у нас самолет, машина может приехать в любую минуту.
– Плевать на рейс. Полетишь на другом.
Она продолжает смотреть на эти чертовы двери лифта.
– Ты высматриваешь его, не так ли?
– Он поднялся в комнату, но должен вот-вот вернуться.
К черту его!
– Я хочу подержать своего сына.
Она нервничает, оглядываясь по сторонам, как пойманный вор. Меня это не беспокоит. Мне всё равно, если ее жених выйдет из лифта и увидит нас вместе. По правде говоря, это будет мне только на руку. Поскорее бы отделаться от него.
– Персик. Разве бы ты не хотела подержать его, если бы кто-то удерживал его от тебя всю его жизнь?
Она на мгновение задумывается, а затем дает его мне.
– На минутку.
Минуту. Блядь.
Я беру его на руки и смотрю на него.
– У него мои глаза.
– У него все твое, Бо. За исключением подбородка.
Она права. Жаль, что у меня нет с собой своей детской фотографии, чтобы показать ей. Мы как две капли воды.
Он хватает своей крошечной ручкой мой большой палец и подносит его ко рту.
– Эй, малыш. Я твой папа.
Я обнимаю его и целую в макушку. Кожа мягкая. И он так хорошо пахнет. Напоминает мне Эшлин, когда она была чуть меньше.
– Как его зовут?
– Дай мне его обратно, – она уже тянется к нему.
– Брось, Персик. Всего лишь десять секунд, а ты уже хочешь забрать его от меня.
Я дрстаю телефон из шорт.
– Я хочу фото.
Она не берет телефон.
– Я заслуживаю фото!
Она прикусывает губу.
– Хорошо. Только быстро.
– Посмотри на маму! – Анна Джеймс улыбается, когда делает фотографии.
– Нашел!
Опрятный придурок появляется с моей стороны, держа соску вверх.
– Она была под столом.
Я отворачиваюсь. Один взгляд на него, и он меня уже бесит.
Она так и не сказала мне имя нашего сына.
– Как его зовут, Персик?
– Кларк, как моего отца, и Борегард, как его отца. Но мы называем его Кларк.
Мое сердце тает. Поверить не могу, что она назвала сына в мою честь. Но его фамилия должна быть Эмерсон. И будет.