Не откладывай убийство на завтра
Шрифт:
– Эта стерва ляжет наконец в кровать или будет трясти своим силиконом? – Антон находился на грани, его лицо приобрело бордовый оттенок.
Стальмакова легла, через секунду под одеяло нырнул Круглов. Мужчина оказался не таким раскрепощенным, как его партнерша, поэтому халат он снял, уже будучи под одеялом.
– Приготовились… тишина на площадке. Начали!
За сценой любви Катка наблюдала с восторгом маленькой девочки, которую впервые привезли из далекой деревни на Красную площадь. Она была настолько поражена актерской игрой Стальмаковой, что вздрогнула,
– Сука! Сука! – тихо твердил парень. – Зачем она целует его в шею, в сценарии этого не было!
– Наверное, так надо?
– Да что ты понимаешь… а он… почему он гладит ее грудь?
Катарина усмехнулась: однако, какой Антон ревнивец, в конце концов, снимается любовная сцена, а не заседание правительства. Что же, им гладить друг друга по головам?
– Стоп!!! Любомир… Любомир, чувственней, не лежи, как старый паралитик, обними ее крепче, я хочу, чтобы это была сцена страстной любви. Нателла, положи руку ему на бедро…
– Да он спятил, – Антон сделал шаг вперед, – это же не порно!
– Режиссеру видней, как лучше, у него особое видение.
– Плевал я на его видение!
В течение следующего часа Нателла, по мнению Катарины, специально запорола пять дублей. Она извинялась, говорила, что подобного больше не повторится, но… каждый раз, когда Константин Вольдемарович, красный от злости, орал: «Стоп!!! Это никуда не годится!» – Нателла, бросая на Антона взгляды победительницы, облизывала нижнюю губу и улыбалась.
– Старая проститутка, я этого так не оставлю!
Катка только качала головой. Верно говорят, ревность – страшное чувство.
Как только сцена была снята, Стальмакова отправилась в гримерку. Антон последовал за ней.
Катарина решила переговорить с Идеей Карповной, когда услышала голос Лилианы:
– Ну, и как тебе сценка?
– По-моему, неплохо.
– Неплохо… а по мне, отвратительно.
В этот момент мимо пробежала Стальмакова. Лицо актрисы пылало, полные гнева глаза на секунду остановились на Кате.
– Что с тобой, Нателла, дорогая? – крикнула Лилиана.
– Пошла ты!..
– Наверное, какие-нибудь проблемы, это хорошо, день заканчивается прекрасно… для меня, разумеется.
– Лилиана Всеволодовна, вот сценарий на завтра. У вас крупный план, – неизвестно откуда появившаяся Марина протянула актрисе тоненькую черную папку.
– Отлично, значит, сегодня нужно хорошенько выспаться.
Когда пришло время ехать домой, Лилиана протянула:
– Сегодня я тебя долго не задержу, когда у меня крупный план, я ложусь рано, поэтому не вешай нос.
– Да я, в принципе, и не расстраивалась.
– Советую тоже лечь не позже одиннадцати, завтра ты должна приехать на час раньше, и смотри, не опаздывай.
Мысленно прикинув, на какой час придется заводить будильник, Катарина поежилась.
– Ну а теперь можем ехать.
– Одну минуточку, мне надо в дамскую комнату.
Катка прошла в туалет и подошла к кабинке. Открыла дверцу, и ее внимание привлек мужской ботинок, валявшийся у окна. Катарина подошла ближе… нагнулась.
«Странно, как он здесь оказался?»
Внезапно Копейкина почувствовала холодок.
– Здесь есть кто-нибудь?
Ответа не последовало.
Поддавшись внутреннему порыву, Катка взялась за ручку крайней кабинки и потянула ее на себя.
В тот же момент она поднесла руки к горлу и бросилась к раковине. К сожалению, добежать она не успела. Весь нехитрый завтрак и вафли, которыми Копейкину угощала Идея Карповна, оказались на кафельном полу. Катарина прижалась спиной к стенке, чувствуя исходящий от нее холод.
В кабинке, полусидя на унитазе, был Антон. Правая нога парня была вытянута, голова запрокинута вверх, глаза открыты. Белоснежная футболка, которая еще несколько часов тому назад так соблазнительно облегала его накачанное тело, походила на красную тряпку. На животе виднелись глубокие ножевые раны. Катарина попыталась закричать, но голос пропал. Не в силах оторвать взгляд от Антона, она медленно двигалась к двери. И, лишь оказавшись в коридоре, Катка издала пронзительный крик, после чего сразу отключилась.
Первой, кого она увидела, придя в себя, была Марина.
– Что с тобой, почему опять в обморок грохнулась?
Не в силах отлепить присохший к небу язык, Катарина ткнула пальцем в сторону туалета.
– Ты здорова?
– Т-там… в т-туалете…
– Кто там?
– Антон!
– И что?
– Он… умер!..
Марина вскочила, метнувшись к двери с табличкой «М».
– Нет… он в женском!
Дальнейшие события Копейкина помнила с трудом. Она продолжала сидеть на полу, когда услышала крик Марины, потом та выбежала и понеслась по коридору. Затем люди… много людей, они кричали, всхлипывали, хватались за головы.
Лилиана помогала Копейкиной подняться, в этот момент в коридоре появился Круглов. Белый, как полотно, Любомир намеревался зайти в туалет, но Ручкин вовремя схватил актера за руку.
– Любомир, лучше не ходи туда.
– Отойди с дороги, – процедил Круглов.
Спустя десять минут Любомир, опираясь на руку Константина Вольдемаровича, подошел к стене.
– Господи милосердный, что же такое делается, что тут творится, Костя?!
– Любомир, держись!
– Антон… – Круглов не слышал слов режиссера. – Антон, – твердил он, подобно старой испорченной пластинке.
Любомир медленно опустился на корточки, закрыв лицо руками. Серебрякова положила руку на плечо коллеги.
– Дорогой… мне жаль, очень жаль, не знаю, что еще можно сказать.
– Ничего говорить не надо, слова бессмысленны, они не помогут.
– Крепись, – Лилиана вернулась к Катарине. – Как все произошло?
– Я зашла в туалет и увидела его туфлю, потом открыла дверь, а он… он там…
– Это проклятая черная полоса невезения! Нас преследуют неудачи, словно группу действительно кто-то проклял. – Ручкин ходил по коридору, дымя сигаретой. – Опять милиция, опять они приедут… Кошмар! Катастрофа!