Не откладывай убийство на завтра

Ситникова Людмила

Припарковавшись у маленького магазинчика, Катка направилась в прохладное помещение в надежде купить ледяной минералки.

За прилавком, без явного интереса рассматривая старый журнал, скучала продавщица.

– Дайте самую холодную воду, – попросила Копейкина.

– Холодной нет, – апатично ответила женщина.

– Совсем?

– Совсем. Холодильник сломался, все напитки комнатной температуры.

– Ладно, я куплю минеральную воду без газа.

– Без газа нет, вчера закончилась, сегодня еще не привезли.

– Тогда

сок… виноградный.

– Виноградного нет, из соков в ассортименте только яблочный и апельсиновый.

Катарина начала выходить из себя. Что за магазин: одно не работает, другого нет, третье не завезли!

– Хорошо, яблочный сойдет.

Все так же апатично продавщица прошла к прилавку, достала пакетик сока и пробила чек.

На улице Катка открыла упаковку и сделала несколько больших глотков, а уже через минуту сильно пожалела о содеянном: жажда, естественно, утолилась, но тело моментально покрылось потом.

Чувствуя себя рабом на плантации сахарного тростника, Ката поплелась к подъезду Варвары Наумовны.

Открыв дверь, пожилая женщина прищурилась. Катарина с грустью констатировала: за последнюю неделю мать Татьяны сильно сдала. Если на похоронах она еще держалась, вероятнее всего, на таблетках, то сейчас, оставшись один на один со своим горем, Варвара Наумовна полностью посвятила себя скорби.

Поправив на голове черную косынку, женщина попыталась улыбнуться.

– Каточка, проходи.

– Я не рано?

– Что ты, я ночами спать не могу. Как лягу, перед глазами возникает лицо Танюши… какой тут сон! Пробовала принимать снотворное, не помогает, а голова после таблеток целый день тяжелая.

– Аня так и не приехала?

Младшая сестра Татьяны жила с семьей в Мурманске.

– Говорит, с работы не отпускают. Я спрашиваю – как такое может быть, у тебя сестра умерла, они обязаны дать отпуск за свой счет. А та мне про нынешние времена вещать начинает: дескать, она уедет, а потом работы лишится.

Катарина кивнула, она прекрасно понимала: времена сейчас не те. Взять хотя бы инцидент с Кругловым – Константин Вольдемарович прилюдно заявил: горе – горем, а работа на первом месте. Она не должна страдать ни при каких обстоятельствах.

Да… времена изменились, люди стали жестче, чужое горе мало кого волнует.

– Что мы в коридоре-то стоим, проходи, хочешь, в кухню, хочешь, в комнату.

Катка прошла в маленькую комнатушку и села в старенькое кресло, покрытое застиранным светло-голубым пледом.

Варвара Наумовна, устроившись на стуле, после минутного молчания, глядя на подругу дочери, поинтересовалась:

– Скажи, ты знала, что Таня вышла замуж?

Катарина подпрыгнула.

– Замуж? Танька?!

– Значит, не знала, твоя реакция говорит сама за себя.

– О чем вы, Варвара Наумовна?

– Сама пребываю в состоянии шока, сначала известие о ее смерти… а потом, как снег на голову, свалился ее новоявленный супруг. Того и гляди, шарики за ролики заедут.

– Ничего не понимаю, объясните, откуда вы это взяли?

– Он сам ко мне заявился перед похоронами. Я сначала-то не сообразила, о чем мужик говорит, а когда дошло до меня, я чуть сознание не потеряла. Оказывается, они с Татьяной жили больше года, и заметь, не гражданским браком, он паспорт показывал… они расписаны!

Катарина старалась переварить услышанную информацию.

– Варвара Наумовна, я ничего не знала о ее замужестве. Более того, недели три тому назад я приезжала к Танюхе в гости, и никакого мужа в квартире не наблюдалось.

– Вот-вот, о чем и речь, я сама была у Татьяны месяц назад, с ночевкой. В ванной стояла одна зубная щетка, согласись, странно?

– И что вы думаете?

– Ой, милая моя, не знаю! Анька говорит, мужик – аферист, охотившийся за квартирой, советует обратиться в суд. Только какой мне сейчас суд, я едва на ногах держусь.

– А вы уверены, что они расписаны, ведь его документ может быть поддельным?

– Нет, у Тани в паспорте тоже печать имеется, все по закону.

Копейкина задумалась.

– Вот такая чехарда, хоть стой, хоть падай, – вздохнула женщина.

– А он сам чем объясняет эту конспирацию?

– Сказал, что они поженились год назад, и якобы Татьяна не хотела, чтобы об их браке знали окружающие… скрывала даже от меня.

– Он был на похоронах?

– Был. Высокий, худой, в черном костюме, возможно, ты его видела.

Катка напрягла память: действительно, она обратила внимание на незнакомого мужчину, стоявшего в стороне, но приняла его за дальнего родственника или знакомого Карповой. Да за кого угодно, только не за ее мужа.

– Я хотела с тобой переговорить на кладбище, да у меня давление поднялось, в глазах потемнело. Какой уж там разговор!

– Квартира, естественно, достанется ему?

– Наверное. Раз они жили законным браком, он – первый наследник. Анька рвет и мечет, грозится приехать и разобраться. Как проводить сестру в последний путь, ее с работы не отпускают, а как делить квартиру, так у нее сразу свободное время найдется.

Кусая губы, Катка пыталась понять: с какой стати подруга решила скрывать от окружающих своего законного супруга? Татьяна никогда не вела жизнь монашки, напротив, Карпова была падка на мужчин и ничуть не стыдилась данного факта. Тогда почему в этот раз она проявила такую осторожность? Осторожность ли? Или же здесь скрывается иная причина, из-за которой Карпова не желала распространяться о переменах в своей личной жизни?

– Катуш, а тебе зачем понадобились ключи?

– Хочу взять дневник Тани, необходимо кое-что выяснить.