Не отпускай мою руку
Шрифт:
Атмосфера…
Марсьяль вымученно иронизирует. Да, в глубине души Жак, похоже, расстроен исчезновением его жены. Немного. Он себя не обманывает — изучение фигурки Лианы у бассейна было одним из скромных тропических удовольствий адвоката.
Марсьялю хочется встать, увести отсюда Софу, бросить их одних. Но он остается. Через силу жует остывшую грудинку. Нет, на этот раз он не должен поддаваться своим желаниям, ему надо набраться терпения, ничем себя не выдать, выдержать роль мужа,
Молчание делается невыносимым.
Дуэт гнусно завывает, но, как ни странно, никто из сидящих за столиками не уходит из ресторана.
«Не плакать, оставаться здесь, не понимая почему…»Марсьяль быстро прикидывает, как пройдет завтрашний день. Ловушка захлопнется. Полицейские, допросы, туристы, запертые в отеле. Журденов вызовут давать показания. По крайней мере он поспособствует тому, чтобы испортить отпуск этим лицемерам! Хоть что-то.
20 ч. 34 мин.
— Софа, пойдем в номер.
Марсьяль с бумажником в руке направляется к стойке. Габен протягивает ему ром, настоянный на фруктах и специях. Что там за плод — понять трудно. Похоже на мушмулу.
Беря деньги, Габен касается руки Марсьяля.
— Ром с локвой, мсье. По особому рецепту. Вернется ваша жена, не расстраивайтесь.
Этот-то, во всяком случае, говорит искренне. Марсьяль отвечает ему грустной, соответствующей обстоятельствам улыбкой.
— Ее можно понять, — продолжает Габен, — у вашей жены хороший вкус. Кому захотелось бы слушать такую музыку, как сегодня вечером? Вот завтра будет выступать хорошая группа — и она вернется.
20 ч. 34 мин.
«Жи-и-и-ить под юпитерами тро-о-о-опиков…»В неоновом сиянии желтых светильников над бассейном танцуют только комары.
Марсьяль отходит от окна номера 17 на втором этаже. Поворачивается к детской кроватке, которую Наиво с большим трудом удалось втиснуть между двуспальной кроватью и стеной. Софа в конце концов уснула. Она целый час звала маму. Марсьяль, как сумел, неуклюже ей объяснил:
«Софа, она вернется. Она ушла погулять. Она скоро вернется».
Напрасно старался.
Вопросы посыпались градом:
А почему мама не звонит?
А почему она меня не поцеловала перед уходом?
А почему она не взяла меня с собой?
Где моя мама? ГДЕ ОНА?
Почему мы спим не в той комнате, где вчера?
«Потому, Софа, что полицейский придет снимать наши отпечатки пальцев». Но этого Марсьяль дочке сказать не может.
Он снова пересказал ей приключения Ти-Жана, Бабушки Калле и Большого Дьявола, [11] и девочка уснула. Ей нелегко было это сделать — те двое у бассейна продолжали вопить.
Марсьяль стянул через голову майку, сбросил на пол штаны, и теперь стоит голышом в темноте.
Встревоженный.
Все идет не так, как предполагалось.
Через несколько часов, самое позднее — завтра утром, полицейский откроет опечатанный номер 38. Наиво, должно быть, рассказал им про разбросанную по комнате одежду, опрокинутые предметы… про пятна крови. Конечно, рассказал.
11
Мальчик Ти-Жан (Ti-Jean — сокращенное Petit-Jean, маленький Жан), Бабушка Калле и Большой Дьявол — персонажи реюньонских сказок.
Марсьяль идет в душ.
Сегодня вечером, до ужина, он контролировал ситуацию. Но несколько минут назад что-то из-под контроля ускользнуло.
Льется вода. Почти холодная.
Мысли кружатся, соскальзывают по гладким стенкам его мозга, исчезают в отверстии. Зачем он сочинил этот бредовый план? Не попался ли он в им же самим устроенную западню?
Он вытирается, ему хотелось бы тереть кожу до крови, до тех пор, пока белое полотенце с вышитым на нем логотипом отеля не станет алым.
Перед его глазами снова встают чудовищные картины.
Был ли у него выбор?
Марсьяль проходит через комнату, голый останавливается у окна, почти не скрытый покровом темноты. Все равно никто в его сторону не смотрит. Почти для всех туристов вечер закончился, лишь несколько пар, обнявшись, танцуют на тиковых досках. Журденов не видно. Это не для них.
«Когда у тебя на глазах умирают сирее-еены…»Бесконечный медленный танец позволяет предположить, что певцы вскоре свалят отсюда.
Марсьяль отходит от окна, прислушивается к тихому дыханию Софы, спящей в тесноватой для нее детской кроватке.
А его кровать слишком велика. «Сексодром», как сказал Наиво. Бестактный придурок!
Марсьяль забирается под простыню, задубевшую под кондиционером и напоминающую саван. Ему не по себе от соприкосновения с ней. Внезапно становится невыносимо без Лианы. Марсьяль стискивает зубами край простыни, чтобы не завыть в голос, и осознает, что проделывает то же самое, что проделывала каждую ночь Лиана, когда, занимаясь любовью, старалась заглушить стоны.
Господи, что он наделал?
Он что угодно сейчас отдал бы, лишь бы почувствовать рядом с собой голое тело Лианы. Вернуться на день назад. На неделю, если бы это было возможно.
Никогда не ступать на берег этого острова.
За окном, словно взорвавшиеся звезды, гаснут неоновые огни бассейна.
Сегодня ночью ему не уснуть.
СУББОТА, 30 МАРТА 2013 Г.
6
Православная Пасха