(Не) пара для вампира
Шрифт:
— Обращение закончится, и, если… — Николь запнулась.
Ах да, если я не свихнусь, конечно же.
— В общем, мы затеряемся в мире смертных, где Орэ до нас не дотянется. Хант нашёл меня в тот же вечер по остаточному следу перехода. Если разминемся хотя бы в сутки, герцогу придётся сдаться.
— Пожалуйста, будь с ним осторожна, Ник, — притянул любимую к себе и поцеловал в шею. — Твой жених не похож на тех, кто сдаётся.
Вместо ответа маркиза сползла ко мне в кресло, и мы просидели в обнимку до рассвета, беседуя обо всём в двух мирах, неспособные наговориться.
Нас начинало клонить в сон, а значит, стоило вернуться в свою спальню.
Страшно не хотелось уходить, но теперь, когда маркиза оказалась обручена, приходилось скрываться тщательнее. Сорвав с губ Николь короткий прощальный поцелуй, направился к себе. Сутки выдались долгими, требовалось восстановить силы.
Полусонный, я добрался до покоев без нежелательных встреч и приключений и коснулся ручки двери, когда чуткий слух вампира уловил душераздирающий крик. Голос я узнал сразу, сердце пропустило удар, и я метнулся в обратную сторону.
Ворвался в комнаты Николь и ослеп от яркого света, ударившего в глаза. Зашипев, отскочил в сторону, пряча обожженную от плеча до запястья руку за спину.
Когда сумел раскрыть веки, взгляду предстала страшная картина: бархатные гардины сорваны, карниз рухнул, высокие арочные окна заливают спальню безжалостным сиянием Сортры, куда более низкой и жаркой, нежели земное Солнце.
В центре спальни — моя любимая женщина, горящая заживо в отчаянной попытке закрыться руками. Вероятно, смертоносные лучи застали вампирессу врасплох, и она впала в шок, поскольку даже не попыталась отползти.
Картинка пронеслась перед глазами в доли секунды. Не полностью осознавая, что делаю, я метнулся к ней, вспыхнув, как факел. Кожа обратилась в сущий покров агонии, но времени думать и тем более жалеть себя не осталось.
Рванув одну из портьер так, что кусок карниза отлетел в противоположном направлении, закинул тяжёлую, не пропускающую свет ткань себе на плечи и подхватил искалеченную маркизу на руки.
Николь закричала от боли, но мне удалось оттащить её в тень, ближе к дверям, и укутать в ткань штор, пресекая пламя. Одежда сползала с нас клочьями, подозреваю, волосы тоже, но в ту минуту было не до эстетики.
На крики и шум сбежались слуги и замерли при виде жуткого зрелища.
Мне захотелось убивать. Натурально.
Тушить себя — занятие малоприятное, к счастью, в спальню подоспел Элиот, у которого осталась капелька мозгов и предприимчивости. Слуга и помог мне не прожариться до состояния готового стейка.
Чувствуя, что не справляюсь с дикой болью, а силы покидают меня, дотянулся до ближайшего к нему слуги — Элиот с мозгами мне ещё пригодится — дернул малознакомого мальчишку к себе за запястье и впился в шею. С каждым глотком горячая кровь возвращала жизнь, унимала агонию. Ожоги начали затягиваться.
— Позовите лекарей! Разбудите графиню! — закричал Элиот, как будто
Жертва уже не трепыхалась, так что парня пришлось отпустить, пока тот не умер от истощения. Изуродованный шрамами, но хоть не открытыми ранами, поднялся на непослушных ногах и стряхнул с себя обгоревшие ошмётки рубашки, брюки укоротились до состояния обожжённых шорт.
Николь не шевелилась, эта мысль разорвала время на до и после.
Лекари, я смотрю, в поместье Сен Клэр не торопятся, а может, и вовсе спят.
Превозмогая боль, я опустился на колени перед маркизой, сломанной куклой лежавшей у стены, прислушался к дыханию. Ровная, час назад фарфоровая кожа сходила лоскутами.
Меня затрясло от гнева и безысходности. Обернулся в поисках помощи.
Похоже, вид у меня был зверский, потому что слуги отступили.
В расширившихся глазах читался суеверный ужас. Заминка длилась минуту, показавшуюся самой длинной в моей жизни. Из толпы перепуганных смертных качнулась Нора. Белая, как полотно, подошла на негнущихся ногах, неловко опустилась возле госпожи и протянула запястье.
Служанка вскрикнула, когда я впился в него клыками, разрывая плоть, но в обморок не упала, хотя зрелище было пугающим, а боль, подозреваю, дикой. Приподняв голову Николь, я вливал в раскрытые губы кровь смертной — единственное, что могло сейчас помочь.
Вампиресса не подавала признаков сознания, алая дорожка стекала с уголка рта, наши с Норой усилия обращались в прах, но в миг, когда я отчаялся вытянуть возлюбленную с того света, маркиза вздохнула и сделала глоток.
Распахнула глаза, заполнившиеся багровым, — такие страдания сумел бы вынести лишь зверь с безумной тягой к жизни. Потянула к себе руку и впилась в окровавленное запястье Норы. Зрачки девочки закатились, и она без сил рухнула рядом с Николь.
Высвобождать служанку пришлось в экстренных условиях — зверь на пороге смерти не отдавал свою добычу. Если бы не Равия, подскочившая к нам и отвлекшая внимание одичавшей вампирессы на себя, с Норой пришлось бы попрощаться.
А так маркиза села, как во сне, схватила её за волосы и впилась в шею. Долго пила кровь без какого-либо осознания себя во взгляде, затем дрогнула, отпустила несчастную и отключилась. Я насилу успел поймать её голову, чтобы не ударилась о каменный пол.
— Что, милостивый мрак, за столпотворение?! — всклокоченная и заспанная леди Шарлотта в полупрозрачной ночной рубашке, едва прикрытой верхним платьем, ворвалась в покои в сопровождении перепуганных лекарей.
Не зря боятся!
— Николь! — вскрикнула рыжеволосая вампиресса.
Увидев подругу, бросилась к нам, забыв про свет Сортры. Обожгла обнажённые руки, зашипела и опустилась на колени возле маркизы. На медных ресницах заблестели слёзы. Она повернулась ко мне с немым вопросом, и, когда поняла, что мне тоже немало досталось, её глаза расширились от ужаса.
— На месте маркизы могла оказаться я! — закричала графиня, кажется, впав в истерику. — Мог оказаться граф! Любой из моих высокородных гостей! Как такое могло случиться в доме Сен Клэр?!