(Не)пара
Шрифт:
— Какой второй, если секс первый? — на миллион процентов уверена, что один из двух — это секс. Потому что это Савельев. Я его предпочтения уже лучше своих знаю.
— Жрать фастфуд.
— Отлично, беру фастфуд.
— Опять месячные? — мельком смотрит на меня, когда садимся в машину.
— Нет, просто… — сажусь на пассажирское и почему-то тушуюсь. Мне нужно сказать Тёме, что нам необходимо прекратить заниматься сексом. Потому что нам правда необходимо. Но колени трясутся, ладошки потеют, и в целом состояние очень волнительное. Такое ощущение, что я жениха бросаю.
Наверное, время выбрала неправильное, да и выпалила это так неожиданно, что выглядит глупо, но мне все равно. Я не могу больше терпеть, нужно по максимуму оборвать все связи с ним, по крайней мере постельные.
— Оу, — он сводит брови к переносице и молчит несколько секунд. — А что случилось? У тебя появился кто-то? Или секс не устраивает?
— Что бы ты хотел услышать? — зачем ему вообще это знать? Договорились же, что прекратим, когда нужно будет. Вот, мне нужно. Какая разница, из-за чего?
— Наверное, то, что у тебя кто-то появился. Не выдержу, если ты скажешь, что я плохо трахаюсь! Потому что я честно старался как мог, Гаврюш. Так что парень реально лучше.
— Лучше…
И правда. То, что у меня мог бы появиться парень, это не так страшно, как если бы Тёме сказали, что он дерьмово трахается.
Червь обиды и грусти умоляет сказать, что и трахается он на самом деле дерьмово, но вот только Тёма наверняка не поверит, и я буду выглядеть глупо.
Мне обидно, хотя умом понимаю, что Артем не сказал ничего страшного. Он не клялся мне в вечной любви, более того, мы вместе устанавливали рамки взаимоотношений и того, кому что позволено, а кому нет. Но боже! Почему так больно? Там, за ребрами, колет так, что впору бежать к кардиологу.
Полное ощущение того, что мне разбили сердце, потому что глубоко в душе я надеялась на взаимность, я же девочка. Девочка, которая хочет быть той, кого любят, а не просто трахают по мнимой дружбе, пока не придет пора прекращать.
Печаль накатывает волнами, и желание поскорее избавиться от Артёма растет в геометрической прогрессии вместе с желанием обнять его и вообще не отпускать никогда. Сегодня я и правда веду себя очень странно: говорю невпопад, путаю мысли, прыгаю с темы на тему. Но не могу иначе, потому что в душе такой же бардак, как и в мыслях.
Замечаю, что Тёма сворачивает в бургерную и понимаю, что не хочу целый час сидеть напротив него и смотреть как он своими пальцами невыносимыми с уголка губы сырный соус стирает. Это же пытка, точно каторга, правда.
— Тём, давай, наверное, без фастфуда сегодня, — выпаливаю быстро, понимая, что действовать нужно очень срочно, пока меня силой не затащили туда.
— Нет, с тобой точно что-то не так, — Савельев снова хмурится. — Когда ты отказывалась от картошки фри?
— Никогда, но сегодня просто странный день какой-то, — срочно нужно перевести мысль и сделать что-то, что отвлечет Артёма от моего отказа. И в голову ничего лучше не приходит, кроме… — Поехали к тренеру? Мы месяц тренируемся, ты месяц не пьешь. Думаю, самое время, чего тянуть?
Я просто хочу найти
— Блин, Лиз… — он сжимает руками руль сильнее положенного, знаю, что эта тема его изводит.
— Тём, нельзя отнекиваться до конца жизни, ты сам говорил, что нужно вернуться. Так давай.
— Сейчас? — он нервничает, дышит тяжело, но я не собираюсь отступать. Давать заднюю сейчас нельзя ни мне, ни ему.
— Нет, через восемнадцать лет, когда ты станешь старым и пузатым.
— Мне будет всего сорок, я буду так же прекрасен, как и сейчас!
— Если вернёшься в команду — будешь.
Бью в самую важную точку, задевая нужные нервные окончания. Тёма почти рычит на меня, но сдается, по глазам вижу, что принимает поражение.
Кивает, а я ликую, что смогла его уговорить. Главное теперь, чтобы его назад приняли, а не выгнали с позором, иначе плохо будет всем, точно знаю. Никогда не забуду, каким злым он был, когда его выгнали. Не хочу такого снова, он пугает меня.
Подъезжаем к спорткомплексу, но Тёма выходить не спешит. Смотрит в окно, собирается с мыслями, стучит ладонями по коленям, нервничая. Всегда такой деловой и всемогущий, а сейчас настоящий, открытый, живой. Не постоянно улыбающийся робот, а мужчина с переживаниями, с сердцем. Тот Тёма, в которого я прямо сейчас влюбляюсь ещё сильнее, даже несмотря на то, что тот, другой, который вечно в маске, двадцать минут назад разбил мне сердце.
— Эй, — поворачиваюсь к Артёму и кладу свои руки на его огромные, чуть сжимая. Его некому подбодрить, кроме меня, и я считаю своим долгом сделать это. В хоккее вся его жизнь. И сейчас он может этой жизни навсегда лишиться. Потому что точно знаю, что если выпрут — не пойдет никуда больше. — Соберись, ладно? Ты молодец, ты много работал, реабилитировался, тебя обязательно возьмут обратно. А если вдруг нет — это не последняя команда в мире. Они ещё локти будут кусать, что потеряли тебя. Я с тобой, слышишь? Не волнуйся, просто пойди и сделай то, что должен.
Артем поднимает голову и смотрит мне в глаза так пристально, что мурашки табунами по спине и затылку. Кажется, что на эмоциях он меня сейчас поцелует, поэтому я быстро улыбаюсь и сажусь ровно, не дав этому поцелую случиться. Он не нужен нам. Мне особенно.
Артем улыбается с благодарностью, и слов никаких не нужно, чтобы понять, что моя речь его действительно немного взбодрила. Выходит из машины, по пару изо рта вижу, как сильно выдыхает, ещё раз собираясь духом, и заходит в помещение, оставляя меня наедине с ворохом мыслей.
А в голове полный раздрай. Меня тошнит от потока разных мыслей, чувств и эмоций, разрывает на части от понимания, насколько разные ощущения сконцентрировались в такой крохотной мне.
Мне тяжело, правда тяжело, я не была готова ко всему этому. Я хотела развлечься, заняться собой, жить весело и беззаботно, дружить, заниматься сексом, в конце концов, ходить в универ и в зал, рисовать заказы дома и спать ночами спокойно.
На деле я… Я крупно влипла. Очень крупно, по самую макушку, ещё даже сверху присыпало.