Не плачь, девчонка
Шрифт:
Под внимательным взглядом Сева поставила это недоразумение на месте бывшего шкафа – так, чтобы поперечная спичка оказалась в верхней части коробочки, а квадратик ткани свешивался с верхнего края. Четыре «Энгоргио» и перед нами вполне приличный шкаф, даже штанга для плечиков имелась. Пожалела, что не поставила сразу спичку и вниз – полок то нет, можно было бы на нее накинуть те же брючки и футболки. Сев, услышав это, живо втащил под откинутую плотную ткань бывшего батистового платка свою табуретку и положил на нее спичку. Я идею забраковала. Эдак я увеличу не только табуретку вместе с этой спичкой, но и всю конструкцию.
Так что табуретку временно там и оставили, сложив на неё всё, что нельзя было повесить на здоровенную балку. Тут бы подошла больше гладкая зубочистка, но это уже лирика, как говаривал один мой друг из той, прошлой, жизни.
Потом услышала, как открывается дверь нашей с мужем спальни, и быстро спрятала палочку в кошелёк. Но волновалась напрасно, муж пошел в ванную, судя по звукам.
– Пошли обедать, – предложила Северусу, который всё никак не мог налюбоваться на свой «новый» страшненький шкаф. Ну а что – при увеличении новой мебели все огрехи производства коробков вылезли наружу, а платочек больше напоминал тонкий ковёр из грубых веревок с довольно большими просветами между нитями.
С Тобби столкнулись в коридоре. Заспанный, с лохматой гривой чёрных как смоль волос, он показался таким родным и домашним, что так и захотелось сказать что-нибудь ласковое. Но не решилась.
– Обедать с нами будешь?
– Да, оденусь только, – он скрылся в комнате, а мы побежали греть еду.
Переживала, что ничего нового не сготовила. Но борщ снова прошёл на ура. Заодно доели, наконец, котлеты и сосиски.
– Я смотрю, у тебя в подвале мотоцикл разобранный стоит, – решила я начать разговор за чаем. – Это твой?
Тобби поднял на меня удивлённый взгляд:
– Ну да, а чей же еще? А что?
– Так может починить его, или не хватает чего-то?
– Да, – кивнул задумчиво, – хорошо бы. На работу бы ездил, и за продуктами удобно.
– Так давай, ты же умеешь, – закинула удочку наугад. Мужика надо делом занять, так что пусть мотоцикл чинит, а не по кабакам шатается.
– А что это ты про него вспомнила? – синие глаза уставились на меня с подозрением.
– Всегда покататься мечтала, – выдала я свою детскую мечту, не подумав.
– Да-а? – он иронично поднял бровь. – А кто говорил, что ни за что на него не сядет?
Я весело улыбнулась и пожала плечом.
– Ну, это когда было.
– Действительно, – пробормотал он и посмотрел на меня каким-то очень мужским взглядом. Впервые с «нашего знакомства».
Я отчаянно пыталась не покраснеть.
– Северус, – произнёс муж, не отрывая от меня взгляда, – тебе пора в кроватку. Дети после обеда спят.
– А взрослым в кроватку не надо? – обиженно засопел ребёнок.
– Ну почему же не надо, – усмехнулся Тобби, поднимаясь. – Мы с мамой тоже поспим, правда, Эйлин?
Я кивнула, боясь, что голос мне изменит. Сама виновата. Нечего было притворяться хорошей женой! А теперь расхлёбывай, как знаешь.
– Я Северуса уложу, – вскочила я с места.
Муж пристально смотрел на меня:
– Только не долго!
– Ещё посуду надо…
– Я помою. Идите.
Ну мы и пошли.
Сев закапризничал, словно учуял, что от него хотят избавиться. Пришлось читать ему сказку. Наизусть – про Красную Шапочку. Малыш слушал, широко открыв свои чёрные глазки. Вздрагивал, когда я в лицах описывала девочку и серого волка: «А почему у тебя такие большие уши?». «Чтобы лучше тебя слышать, внученька». В общем, довела ребенка до слёз. Придумают же такие зверские сказки. Еле утешила, заверив многократно, что кончилось всё хорошо, и бабушка с внучкой в итоге не пострадали. Когда Северус, наконец, уснул, вцепившись в свой автобус, я уже представляла, как Тобби там дымится в ожидании верной жены.
С трепетом я открыла дверь спальни. Муж преспокойно лежал на кровати в одних джинсах и читал книжку. Название не разглядела от волнения.
Тобби, перелистнул страницу и поднял на меня вопросительный взгляд.
– Закрой дверь, – попросил спокойно. И похлопал рядом с собой по кровати.
– Мне бы душ принять, – пробормотала я, не двигаясь с места.
Он тут же отшвырнул книжку, вскочил одним плавным рывком и в три широких шага оказался рядом. Между нами оставалось буквально сантиметров десять, и мне сразу стало трудно дышать.
Тобби протянул руку и захлопнул дверь за моей спиной, щёлкнул запираемый замок. Попыталась отвернуться, когда он шагнул ещё ближе, но его пальцы сжали мой подбородок, заставляя повернуть голову и посмотреть на него.
– Эйлин, Эйлин, – скривил он губы в ироничной улыбке. – Ты такая трусиха.
– Ничего подобного! – возмутилась я сразу.
– Да что ты! – голос стал вкрадчивым, а его большой палец заскользил по моим губам, рождая бабочки где-то глубоко внутри. – Поцелуй меня!
Я зажмурилась, не зная, как выпутаться из этой ситуации. Поцеловать? Сказать, что не хочу? Ну в самом деле, чужой мужик! Мы знакомы-то с ним всего трое суток! А самое страшное, мне начинала нравиться и его решительность, и запах, и эта будоражащая кровь близость. Боялась представить, как всё произойдёт, но если придётся…
Додумать мне не дали. Я ощутила на своём лице дыхание Тобби, а в следующую секунду его губы прижались к моим. И столько нежности оказалось в этом прикосновении, что я невольно ответила. И сразу была вознаграждена. Целовался он классно! Правда, опыт в этом у меня был довольно плачевный. Но до этого дня я даже не знала, что можно потерять голову от одного поцелуя.
Я с трудом переводила дыхание, когда он, наконец, отстранился, лизнув мои губы напоследок. Тобби глядел на меня насмешливо и настороженно. И я моргнула, не понимая, чего он ждёт. Он как-то грустно усмехнулся, отступил на два шага и подобрал с кровати футболку, натянув её одним движением.
– Пойду, посмотрю, что там с мотоциклом, – пробормотал муж, боком протиснувшись к двери, словно боялся ко мне прикоснуться – я так и стояла на том же месте, где застыла, войдя в спальню. – Отдыхай.
Он отпер дверь и просто ушёл.
А я добрела до кровати на ватных ногах, упала лицом в подушку и разревелась.
После дневного сна, который я честно проспала подобно своему малышу, я встала с опухшими глазами и провела некоторое время в ванной, отмывая лицо холодной водой. Заодно с горечью вспомнила свои слова о душе. Такого счастья тут вообще-то не наблюдалось, не говоря о том, что газовая горелка работала из рук вон плохо, и чтобы помыть мальчика, или постирать, требовалось дополнительно греть на плите две больших кастрюли.