Не плачь, девчонка
Шрифт:
– Ой, не верю! – воскликнула Элен, мечтательно глядя в потолок. – Мама сойдёт с ума! И брат! И Береника! И Поппи! И Лиззи! Только Дерек ещё ничего не понимает.
– Стоит ли тогда их так пугать? – резонно спросила я.
– Не-а, – решительно согласилась со мной Элен. – Сначала научусь. Всё что я знаю, по верхам нахваталась от всех. Эль, прошу, не рассказывай никому пока. Я сама найду подходящий момент.
– Как скажешь!
– А пойдём завтра, купим мне палочку? Или нет, в четверг. Завтра не смогу – смена.
–
– Ой, блин! А как же метла! Если я больше не сквиб?
– Ну, обратно ты же на ней летела. И вообще – брат же на тебя зачаровывал, а не на твою сквибистость.
– А знаешь, – Элен судорожно кусала губы. – Перед тем, как меня трахнуть, он что-то влил мне в горло. Такое тягучее и горькое. Я ещё подумала, что это чья-то кровь или что похуже. Чуть не стошнило. Но он мне сразу сунул в рот какую-то кислую травку – и прошло. Заботливая сволочь.
– Скорее, для ритуала было нужно, – предположила я. – Только ума не приложу для какого.
– Ну, я тем более в таких вещах мало смыслю, – вздохнула она. И зевнула. – Давай спать?
И вдруг погладила себя по животу, и лицо её озарила нежная улыбка:
– И ты маленький, – прошептала Элен, – будешь самым любимым, даже если сквиб!
Я вернулась к себе в кровать, глаза слипались, и словно тяжкий груз с плеч свалился.
Зелье у меня с лёгким снотворным эффектом. Нашла рецепт в одной из книжек прежней Эйлин. Часа на три здорового сна хватает. И гораздо полезнее, чем зелье сна без сновидений.
– Какая малая цена, чтобы стать магом, – пробормотала сонная Элен.
Я так не считала, но возражать и не подумала.
– Всем пока! – Элен в умело наведённом и незаметном для неопытного глаза макияже сияла, как новенький галеон. Мне пришлось битых полчаса убеждать её, что выглядит она прекрасно, и нет, глаза совсем не красные, а очень даже красивые.
– Иди поцелую, бессовестная девчонка! – Береника расцеловала её в обе щеки, несмотря на протесты. – А это что? Поппи!
Мы стояли на красивом резном крыльце, собираясь отбывать в разные стороны.
– Обычная шишка! Об тумбу стукнулась, – Элен попыталась снова замаскировать её чёлкой.
– Горюшко! – Поппи аккуратно взмахнула палочкой, что-то пробормотав.
– Ой, больно!
– Сразу бы сказала, я бы мазью смазала. А так – поболит минут двадцать. Будешь знать, как скрывать от меня! Ну вот, зато ничего уже нет. Дай, я тебя тоже поцелую!
– Поппи!
Медиковедьма, смеясь, всё же расцеловала её, и, судя по всему, Элен вовсе не была против. Смотрела на всех с обожанием. И, наверное, уже прикидывала, как всех удивит очень скоро. Хотелось верить, что продержится хотя бы неделю.
– Эль, – ко мне она сама подошла и крепко обняла. – Я так рада была с тобой познакомиться! Ты пиши, если что! Адрес
А на ухо шепнула:
– Спасибо! В четверг!
Отступив от меня, махнула всем рукой, с зажатым в ней жёлудем.
Обязательно спрошу, где берут, и как понимают, какой – от чего.
– Пока всем! Увидимся!
Миг – и исчезла.
Береника и Поппи резко развернулись ко мне.
– Что? – пришлось отшагнуть назад, и прижаться к двери. Очень уж суровыми стали их лица.
– Это ты нам скажи! Как она? Выплакалась? – Поппи смотрела с надеждой и беспокойством, а вот Берри кусала губы, и кажется, сама была готова разреветься. А ведь такая сильная женщина на вид.
– Она же сказала, что сама, – пробормотала я, судорожно вспоминая, обещала ли я Элен молчать о её слезах, или только о магии.
– О, Мерлин, бедная девочка! – Берри закрыла лицо руками, судорожно всхлипнув.
– Сама, – фыркнула Поппи мрачно. – Эль, мы её с пелёнок знаем, как облупленную. Ты хоть скажи, чем кончилось?
Мучить их дольше я посчитала излишней жестокостью.
– Она сказала, что ненавидит жалость. И…
– Вот дура!
– Берри, уймись! – Поппи, погладила меня по руке. – Давай, Эль, расскажи. И ты-то чего ревёшь? Сама же сказала, что она жалость ненавидит, вот и не жалей.
– Не могу, – шмыгнула я носом. – Ладно. Сначала она упиралась, а потом всё рассказала. И она порыдала, и я. Поговорили. Потом опять порыдали. Теперь всё нормально будет.
Сама понимала, что мало рассказала, но как такое рассказать-то можно? Но им хватило.
Береника судорожно вздохнула и вытерла слёзы:
– Ну, слава Мерлину! Ребенка-то оставит, если будет? Или заранее ненавидит?
Поппи тоже ждала ответ.
– Оставит, – я слабо улыбнулась. – Сказала, что будет его любить больше всех, даже если сквибом родится.
Они переглянулись и кивнули друг другу, и что это значило, я не поняла.
Это было грустное прощание. Но в глубине души, я была за них всех очень рада. Такая дружная семья! Да они будут любить Элен всякой, с ребёнком, или без него, с неправильными решениями, израненную и оскорблённую, сильную и слабую. А с тем, что у неё магия появилась, все ещё намучаются, но больше любить не станут. Потому что больше – невозможно.
Маленький жёлудь перенёс нас в Хогсмид.
– Где вы их берёте? – решилась выведать я, едва мы появились возле «Трёх мётел».
– Кого? – обалдела Поппи, крутя головой.
– Жёлуди!
– А! – она хитро улыбнулась. – Видела в прихожей за лестницей сундук?
– Ну ага, кажется. Большой такой.
– Он на вид большой, а на самом деле – огромный. Чары расширения Джеф сам накладывал.
– Джеф?
– Джеф Дарси – Муж Береники. Так вот – там всё разложено по мешочкам, тоже немаленьким. Каких только мест нет. И перепутать нельзя – вот смотри.