Не плачь, Маруся!
Шрифт:
– Ой, как уже поздно, – встала за моими плечами Ленка, – правильно ты говорила, домой пора. Только как мы теперь пойдем-то? Темно.
– Как пришли, так и пойдем, – разозлилась я.
Расслабилась, пошла на поводу у легкомысленной Ленки. Ей простительно, она может позволить себе считать окружающий мир сказочно прекрасным, а я-то чего? Подруга за моей спиной всхлипнула:
– Нам теперь все? Кранты? Мы замерзнем тут, как полярники? Это все я виновата! – И она разрыдалась.
Всю мою досаду как рукой сняло. Некрасиво, частный детектив Татьяна Иванова, вымещать злость за свой непрофессионализм на беззащитной подруге, это именно я должна была позаботиться о своевременном
Я отстранила от себя подругу и присела перед печью. Раньше мне никогда не приходилось разжигать огонь в печи, но не думаю, чтобы это было сложнее, чем развести костер. Я настрогала тонких щепок с одного из поленьев, сложила их шалашиком и поднесла спичку – огонь занялся быстро, словно только ждал приглашения, по комнате быстро разлилось тепло. Ленка перестала всхлипывать: когда рядом трещит огонь, хочется верить, что жизнь не закончена.
– А мне что делать? – не дожидаясь команды, сдалась она под мои знамена.
– Для начала накинь щеколду, – отдала я команду, – а потом посмотри в буфете что-нибудь на ужин.
За моей спиной звякнула щеколда, Ленка засопела и через пару мгновений радостно воскликнула:
– Здесь сало и пшенка! А макарон почему-то нет. Сало я даже с хлебом не ем, а пшенку без молока варить не умею. И как мы теперь без еды?
Я молча сунула ей в руки небольшое ведерко и отправила за снегом. Пшенка так пшенка. Лучше, чем ничего. Эта печка, как я и надеялась, была предназначена не только для обогрева, поэтому прошло чуть больше часа, и каша сварилась. Странно, но ни наш совместный кулинарный «талант», ни скудость ингредиентов никак не повлияли на конечный результат: каша была не просто вкусной, а просто потрясающе вкусной! Даже Ленка, которая совсем недавно утверждала, что не ест пшенку, без раздумья положила себе вторую порцию.
Сытость и тепло прогнали остатки тревоги; немного помучившись с керосиновой лампой, мы получили теплый и довольно яркий свет, за окошком завывал ветер, а мы были в полной безопасности. Мы сели на пол возле печи и молча смотрели, как трещат березовые поленья.
– Нет, это все-таки несказанная удача, что я вывела нас на этот домик. Страшно представить, что бы мы делали, если бы пурга застала нас в лесу, – гордо констатировала Ленка.
Мне не хотелось с ней спорить. Здесь было так тепло, хорошо, уютно, что совершенно не хотелось что-то доказывать, в чем-то обвинять, зачем-то обижать. Глаза слипались. Интересно, как мы будем спать? Лисичка на лавочку, хвостик под лавочку? Кроватки-то действительно сделаны на малышей. Ладно, как-нибудь перетерпим ночь. Главное, что одеяла теплые, хоть и маленькие. Я потянулась и провозгласила:
– Утро вечера мудренее. Всем спать.
И в этот момент в окошко кто-то громко и уверенно постучал.
* * *– Не открывай, – взвизгнула Ленка, – не открывай, пожалуйста!
– И не собираюсь, – шикнула я на нее и нащупала
А еще сомневалась, брать или не стоит! Взяла только для того, чтобы не оставлять в доме – мало ли что. С оружием я чувствовала себя гораздо увереннее.
– Вдруг там медведь, – шептала Ленка, – или йети какой-нибудь.
– Медведи не стучат, – успокоила я ее, – они сразу в дверь ломятся. А йети на женщин не нападает, он их только в свое убежище уносит и заставляет детей от него рожать. Так что жизни твоей ничего не угрожает.
Я уже оценила обстановку: окошко маленькое, даже человек не пролезет (вот ротозейки, надо было занавесить его чем-нибудь: теперь, при свете керосинки, мы здесь как на ладони). Дверь и крючок довольно крепкие, можно пододвинуть сундук и оборону держать, пока не закончится пшенка. Стук повторился. Я задула керосинку. Теперь мы были почти на равных – небольшой свет в домике давали лишь тлеющие в печи угли. Я осторожно подошла к окну и вгляделась в темноту. Едва различимо перед окном маячили два человеческих силуэта.
– Тетеньки, пустите, – услышала я вполне человеческий голос, – пожалуйста, замерзаем!
* * *– Так, почему «тетеньки»?
– Чтобы разжалобить, – ответил первый, – если бы я сказал «девушки», это выглядело бы заигрывающе. А какой, к черту, флирт в такой ситуации? А «тетеньки»… В любой женщине живет материнский инстинкт, поэтому, даже если это слово сказано вполне зрелым мужским голосом, она не посмеет отказать.
– И вы были уверены, что мы вас пустим?
– Конечно. Я же сказал волшебное слово. Мама учила, что, если тебе говорят «пожалуйста», отказать никак нельзя.
– Это все Танька, – робко подала голос Лена, – я бы ни за что вас не пустила.
Я действительно долго не раздумывала, прежде чем пустить неожиданных гостей. То, что за окном могут стоять кровавые маньяки, было маловероятно: маньяки в такую погоду дома сидят. Беглые преступники? Извините, у нас не Сибирь. Это «по диким степям Забайкалья» шляются всякие там подозрительные личности с живыми консервами под ручку. В любом случае я могла постоять и за себя, и за подругу. А дать людям замерзнуть в двух шагах от спасения – преступно.
Нарушителями нашего спокойствия оказались двое молодых мужчин в лыжных костюмах. И их, так же как и нас, заманил этот сказочно-прекрасный лес и так же не выпустил вовремя домой.
– Хорошо, что у вас окно не занавешено, – радовался первый, представившийся Костей, – мы только на этот огонек и шли.
– Знаете, – добавил второй, Сережа, – завтра ведь Рождество. Вот бредем мы, понимаем, что влипли, и вдруг – этот огонь. Даже жутковато стало: а вдруг выйдем на поляну к Братьям Месяцам? В такие моменты забываешь о реальности, а спасение ожидаешь, как сказку.
Ребята с удовольствием доели остывшую кашу, запили оставшейся водой и стали располагаться на ночлег. Я с сожалением вздохнула: поспать вволю сегодня, видимо, не удастся. Какое бы ни вызывали доверие наши товарищи по несчастью, расслабляться нельзя. Ничего, на этих прокрустовых ложах все равно не разоспишься – ни вытянуться, ни раскинуться.
* * *Где-то ближе к утру я все-таки уснула. Уж больно уютно сопели трое, спавшие в избушке, уж больно усыпляюще шелестела за окном вьюга. Проснулась я от Ленкиного визга и сразу поняла: началось. Все-таки безрассудно было пускать незнакомых мужиков. Я резко вскочила, привычно проверила «макаров» и приняла боевую стойку, не успев оценить обстановку. Наши «враги» очумело хлопали глазами на полу – там, где я вечером бросила им лишние одеяла. Ленка стояла в дверях и продолжала кричать: