Не плачь по мне, Аргентина

Бурцев Виктор

Слушали его внимательно.

Ракушкин наклонился к Раулю и прошептал:

– Парень жонглирует фактами, как матерый циркач.

Ловега вздрогнул, словно давно позабыл о существовании Антона за своей спиной. Отвернулся от докладчика.

– С одной стороны – да, но с другой стороны – это хорошая агитационная работа. Посмотрим, что же он предложит…

– По-моему, и так ясно… – Антон увидел, как сощурился Рауль. – Все, все. Не вмешиваюсь, как и договорились.

Кристо продолжал:

– Мы давно ведем агитационную

работу в армии. Наши люди глубоко проникли в ряды солдат и даже офицеров. Есть свои ячейки и на Юге, и в северных провинциях, где расположены казармы. С сожалением я должен констатировать слабую вовлеченность солдат в революционную борьбу. Виновата ли в этом недостаточная активность наших агентов? Не знаю. В любом случае ясно, что опираться на армию сейчас может только правительство! А значит, солдат – наш враг. И враг движется к Буэнос-Айресу! Что же нам делать?!

И то ли померещилось Антону от духоты… То ли просто не рассмотрел он этого человека раньше… Но в противоположном углу, сразу же за спиной Кристобаля Бруно, встал вдруг кто-то. Высокий. Бледный. В очках.

Антон хотел было рассмотреть этого человека повнимательней. Наклонился вперед. Увидел, как бледная рука с неестественно длинными пальцами поднимается вверх, трогает черные очки… Вот-вот снимет!

Книжная полка неожиданно просела. Ракушкин дернулся, подхватил падающие книги. А кто-то в комнате уже вскочил и закричал:

– Да взорвать их к чертовой матери!

– Да! Да! – закричали со всех сторон. – Бомбу им!

Все повскакивали, принялись голосить. Вытащили на стол карту и, пока Антон расставлял книги по местам, принялись что-то чертить, стучать по столу, зазвучали какие-то незнакомые названия…

Когда Ракушкин наконец оторвался от разваливавшейся полки, никого, подходящего под описание, в комнате не было, а дверь оставалась закрытой на засов.

Антон осторожно нагнулся к сидящему неподвижно Ловеге.

– Рауль… – Он дотронулся до плеча. – Рауль…

Ракушкин заглянул в лицо старика и обмер. Глаза Ловеги закатились, лицо посинело, на губах выступила пена.

– Раулю плохо! – крикнул Антон. – Врача!

25

Солдат аргентинской армии – это парень, одетый в зеленое. На голове его американская каска, в руках бельгийская винтовка «FN-FAL» образца 1949 года. Старенькая, но не такая уж глупая машинка. На поясе висят фляга и нож. В нагрудном кармашке – фотография черноволосой Изабеллы или Марии, от улыбки которой замирает сердце. Под гимнастеркой крест на цепочке.

Солдат аргентинской армии – это парень, который хочет поваляться в постели и помечтать о чем-нибудь приятном. Лучше о женщинах. Он ленив, так же как и другие солдаты. Не любит начальство, но уважает своего сержанта. Хоть тот и орет, брызгая слюной, но все равно

он такой же, свой. Просто забот у него больше.

Солдат аргентинской армии не читает газет и тихо дремлет с открытыми глазами, когда офицер специального отдела зачитывает всем очередной агитационный листок. Солдат аргентинской армии – этот Педро или Хуан – хороший парень и не желает воевать. Он не хочет обижать старушек на рынках, участвовать в облавах, тащить людей в застенки, дубасить прикладом манифестантов, патрулировать мертвые улицы в комендантский час.

Еще он очень не хочет стрелять в аргентинцев. В таких же, только почему-то других.

Но солдата аргентинской армии никто и никогда не спрашивал, чего он хочет, а чего нет.

Как и всех других.

По пыльной дороге, которая ведет из Пуэрто-Мадрин в Кордову, через Буэнос-Айрес двигалась колонна. Десять грузовиков с солдатами, два американских бронетранспортера «М113» впереди и один сзади. Перед бэтээрами шел открытый джип с офицерами и стрелком-пулеметчиком, который мирно дремал на заднем сиденье.

Утро выдалось жарким. Солнце, несмотря на ранний час, уже вовсю палило, накаляя брезентовый тент и превращая внутренности грузовика в подобие духовки. Многие солдаты сняли каски, положив их между ног, тяжело дышали. Сержанты порыкивали в том смысле, что каску надо держать на голове, а не под задницей, но не настаивали, потому что у некоторых что голова, что задница…

Залатанная форма, старые винтовки и отчаянно гремящий двигатель у замыкающего БТР, механик которого сильно удивлялся, что эта таратайка вообще завелась.

«Правительство не имеет денег на вас!» – гаркнул на построении офицер. Хотел что-то добавить, но махнул рукой. Злой, как черт.

К чему он это? Зачем колонна движется к Буэнос-Айресу? Да туда ли они едут?

Вряд ли кто-то знал ответ на этот вопрос, а спросить… Ну кто же станет задавать офицеру вопросы? Впрочем, очень скоро отвечать на них стало некому.

Под городком Трес-Аройос офицер покинул часть, как и полагается настоящему солдату. Его разорвало в клочки!

Взрывом джип подбросило в воздух и отшвырнуло в сторону, на обочину, где детонировали баки с горючим. Шедший следом БТР вильнул в сторону, нырнул в глубокий кювет и там остановился. Механик-водитель был тяжело контужен.

Грузовики встали как вкопанные. Кто-то упал в проход, кто-то выбил себе зубы о ствол винтовки.

И тут ударил второй взрыв. В середине колонны. Между двух стоящих близко машин.

Осколки, камни и пламя ворвались под раскаленный тент, убивая и калеча. Другой грузовик отбросило в сторону, разворотив кабину и оторвав голову водителю.

Очевидцы утверждают, что сержант Армано Рамирес первым закричал в оглушительной тишине, наступившей после взрыва:

– Из машины!!! Занять оборону! Бегом, свиньи! Бегом!