Не по чину
Шрифт:
— Куда? Там же дети! — шепотом выкрикнул Дмитрий.
— Спокойно, Мить, стреляет, значит, видит, куда. Стоим, ждем. Артюха свое дело знает.
Выброшенную из дома дымовуху снова закинули внутрь, и один из отроков закрыл окошко своим щитом, подперев его плечом. Отверстия, пробитые в крыше, тоже накрыли щитами.
«Ну, вот так, значит. Сразу дымовухи они не загасят, так что там у них сейчас темно, смрадно, детишки пищат, бабы верещат… Нет, правильно, что в смесь известь добавлять не стали — совсем уж травить людей не требуется. Вылезете, никуда не денетесь, это
Мишка обернулся к отрокам, зафиксировал взглядом каждого. Напряженные позы, руки, вцепившиеся в поводья и оружие… Лиц под бармицами не видно, но наверняка каждый как натянутая струна.
— А ну, спокойнее! Пальцы расслабить, а то сейчас сок из самострелов выдавите. Спины, шеи, дыхание… Забыли, чему учены? Глядите, ребята все верно делают, вот и нам так же надлежит. Ты! Чего коня зря дергаешь? Ты! Как самострел держишь? Ну-ка, всем негромко, но отчетливо «Отче наш» прочесть!
Отроки невнятно забубнили под бармицами, и Мишка вновь обернулся к дому. В окно и отверстия в крыше полетела еще одна партия дымовух. Изнутри донесся шум, но вместо ожидаемого плача детей и женских голосов раздались мужские крики. Кто-то невидимый сорвал шкуру, закрывающую дверной проем и оттуда потянуло дымом. День выдался пасмурный и тихий, но в этот момент дохнул легкий ветерок. Дым вдруг всосало в дверь и выдуло из-под застрехи крыши.
«Ну да, дом-то по-черному топится… Нет, не задохнутся, но вылезать наружу придется… или на полу улягутся? И будут лежать, ждать подмоги? Не хотелось бы ребят внутрь посылать, у входа наверняка ждут… Сейчас все решится — либо один сценарий, либо второй… Есть! Получилось!»
В дверном проеме показалась женщина… Не одна — позади нее виднелся мужчина; одной рукой он удерживал пленницу поперек туловища, а другой приставил ей к горлу нож.
— Оружие наземь! — заорал мужчина. — Я сказал: бросай!
«Голос уверенный, без истерики… тем лучше. Ну, Артюша, не подведи, ты же у нас артист…»
— Исполнять! — распоряжение Артемия прозвучало вовсе не как команда, а как крик испуганного и растерянного мальчишки.
Отроки еще попятились, кто-то опустил самострел, кто-то нет.
— Наземь, сказано! Зарежу княгиню!
— Бросайте! — с натуральной слезой в голосе возопил Артемий.
Отроки, наконец, повиновались. В точности так, как это делалось на занятиях в учебной усадьбе: болты остались наложенными на стволы, самострелы легли на землю аккуратно, так, чтобы в любой момент можно их либо подхватить и выстрелить, либо самому упасть и стрелять лежа с последующим перекатом в сторону.
— Отойти назад. Дальше!.. Еще дальше!
«Опытный, сволочь, соображает…»
Террорист (а Мишка про себя назвал похитителей именно террористами) вытолкал пленницу наружу и сразу же в дверном проеме появился следующий, точно так же прикрываясь женщиной с приставленным к горлу ножом, потом третий, держащий на руках ребенка.
«Ну, падлы… мертвым позавидуете… я вам устрою…»
Всего террористов оказалось шестеро, у каждого было по заложнику — двое женщин и четверо детей разного возраста. Вслед последнему из дома с криком кинулась еще какая-то женщина, но он ударом ноги зашвырнул ее обратно.
С трудом заставляя себя говорить спокойно, не повышая голоса, Мишка обратился к отрокам первого десятка:
— Ну? Все всё помнят? Если сделаем все правильно, то и княжью семью спасем, и сами целы останемся. Митя, медленно, шагом, подъезжаем, расходясь и выбирая цели…
— Да знаю я, Минь…
— Ты-то знаешь. За ребятами присматривай, мне сейчас не до того будет.
— Сделаем. Слушай мою команду. Медленно, без резких движений… С Богом! За мной.
Зверь, повинуясь всаднику, выходил прямо на главаря, шедшего первым. Тот еще издали закричал:
— Стоять! Зарежу княгиню!
Мишка не реагировал, неспешно ехал дальше, краем глаза отслеживая действия отроков. Пока все шло, как надо.
Главарь еще пару раз выкрикнул угрозы, но Мишка остановил Зверя, когда между ними осталось меньше десятка шагов.
— Я убью ее! — в очередной раз проорал террорист.
— А я тебя, — как можно бесстрастнее отозвался Мишка и угрожающе повел самострелом.
— Это княгиня! — не унимался главарь. — С вас за нее спросят…
— Не спросят. Мы не здешние. Режь и готовься…
«Вот так. Тебе ж не княгиню грохнуть надо, а самому выжить хочется. Аллах акбар, ты, надо понимать, тоже кричать не будешь, и вообще, ты к такому повороту событий не готов».
— Все равно!.. Ответишь! — в голосе главаря поубавилось уверенности.
— Ну, хорошо. Чего ты хочешь?
Мишка демонстративно положил самострел поперек седла, вроде бы переставая угрожать террористу, находящемуся прямо перед ним, но на самом деле направляя оружие на другого, прикрывающегося девочкой лет двенадцати. Отроки, один за другим, повторили мишкино движение. Под неявным прицелом оказались все шестеро, но ЗДЕСЬ таких фокусов знать не могли — и к самострелам непривычны, и по телевизору всяких выкрутасов не насмотрелись.
— Пропустите нас к ладье и дайте уйти! — выдвинул условие главарь. — И все будут целы.
— И где ж твоя ладья? — Мишка сам удивился тому, как миролюбиво звучит его голос. — Куда пропускать-то?
— Ладья сейчас будет. Мы идем к берегу, и не дай Бог, кто-то из вас нам в спину выстрелить попробует…
— Много хочешь. Ц-ц-ц… — Мишка поцокал языком, словно возмущаясь наглости главаря, но на самом деле это был сигнал. Зверь, услышав цоканье, замер неподвижно: хозяин собирается стрелять, и до щелчка тетивы шевелиться нельзя. Отроки тоже зацокали языками, а от дома раздался голос:
— Господин сотник, мы здесь!
Главарь, в отличие от своих подельников, на голос не обернулся — опытный и нервы крепкие, но это его не спасло, так же, как и остальных. Щелчки выстрелов почти слились в один звук. Тот, в кого целился Мишка, получил болт в локоть руки, державшей оружие, выронил нож и начал оседать на подгибающихся ногах, цепляясь за пленницу. Видимо, болевой шок от перебитого болтом локтевого сустава лишил его сознания. Мишка быстро осмотрелся. Опричники не подвели — по болту, а то и по два, получили все шестеро террористов. Кто-то упал, кто-то схватился за искалеченную руку, двое или трое орали от боли.