Не по сценарию
Шрифт:
Я наконец собралась с мыслями, а поднявшая голову злость внезапно придала сил. Мне удалось отпихнуть идиота, после чего я с размаху влепила ему пощечину, потом еще одну. Никогда не делала этого, но для первого раза, похоже, получилось неплохо. Ладони горели, в ушах звенело от пережитого шока. Голова Макса мотнулась вбок, а когда он повернул ко мне голову, я увидела, как изменилось его лицо, исказилось злой гримасой. Макс смотрел на меня почти с ненавистью, а мне стало страшно. Он всегда был таким? Или я была настолько слепой, что не замечала в нем этой второй, гнилой личности?
Что
Но Земский не стал больше ко мне лезть. Он с презрением и как будто даже отвращением сплюнул на землю, после чего развернулся и, не торопясь, пошел к выходу, засунув руки в карманы.
Я осталась стоять посреди пустынного сквера, расширенными глазами глядя вслед удаляющемуся бывшему парню. Когда он скрылся за оградой, я начала яростно вытирать губы тыльной стороной руки. И что это было? Зачем он на меня набросился? Не выглядело это все как действия тоскующего или влюбленного. Он не пытался сделать приятно мне, да и сам очевидно не испытал удовольствия от этого нападения. Он ни о чем не просил, не требовал, не обзывался, не пытался выяснить отношения. Я даже представить не могла, зачем ему это все понадобилось.
Меня вдруг осенила догадка, и я полезла в свою сумку. Но нет, кошелек, телефон и все остальное было на месте, а молния была застегнута.
«Придурок», — прошептала я про себя и почти бегом направилась к такси. Поднимать цветы я и не подумала. Все-таки Максу удалось испоганить мое настроение. Но Артуру я об этом инциденте не скажу. Этот идиот, мой бывший, ничего не стал мне делать, и для меня его домогательства ничего не значили. «Вот если полезет еще раз, тогда точно пожалуюсь Артуру», — решила я, садясь в машину.
Всю дорогу я пыталась изгнать инцидент из головы, но получалось плохо. А очень скоро телефон пиликнул входящим сообщением. Я знала, что это Артур, и открыла чат.
«Малыш, я прилетел, забираю багаж. Прости, я ужасно вымотан, из меня сейчас даже собеседник никакой. Я очень соскучился, но сегодня поеду домой. Увидимся завтра в театре.»
От прочитанного мне стало совсем тошно. Арт не хочет меня видеть. Значит, не так скучал, как писал мне. Выходит, врал. И почему так больно? Неужели он не понимает, что мне и говорить с ним не надо, просто увидеть, обнять и уснуть рядом? Неужели ему самому этого не хочется? Выходит, нет.
Новость, что Арт сегодня не приедет, расстроила меня окончательно, из глаз полились слезы. Похоже, я рано назвала сегодняшний день самым счастливым. Все хорошие события померкли перед ужасным разочарованием, а еще тем, что сделал Макс.
Глава 24. Артур. Предательство
Я думал, она душу мне согрела,
Но
Пьеса «Заблуждения»
Перелет до Москвы показался мне еще дольше и тяжелее, чем в Канаду. Я толком не прошел акклиматизацию, не успел привыкнуть к смене часовых поясов, а тут уже надо лететь обратно. И хотя первый пе6релет был вполне сносным, хоть и длительным. Была ночь, пассажиры спали, и я тоже то и дело проваливался в дремоту. Но этот сон не давал отдыха, я постоянно просыпался, и не знаю, что тому виной – неудобное кресло, храпящие соседи или мое общее состояние. Марьяна меня расстроила, я не мог выбросить из головы тревожных мыслей. И, что еще хуже, я понимал, что сделать вряд ли что-то смогу.
Пересадка была длиннее, чем в прошлый раз, к тому же, рейс задержали, и часы ожидания в аэропорту были поистине невыносимыми. Я даже был готов взять номер, чтобы выспаться, а улететь на следующий день другим рейсом. Но виза была транзитной, и выходить из таможенной зоны было запрещено. Пришлось сидеть на жестком кресле в зале ожидания. Глаза болели от яркого освещения, от бесконечного шума разрывалась голова, и когда мы наконец загрузились в самолет до Москвы, я отключился, даже не дождавшись взлета. Впрочем, и тут мне поспать не дали. Спустя всего час снова выдернули из сна шумные соседи, после чего я до самой посадки тупо таращился перед собой, мечтая поскорее оказаться хотя бы на земле.
Я уже знал, что к Элли сегодня не поеду. Я очень соскучился, но уделять ей сейчас внимание был не в состоянии. А она наверняка захочет поговорить, узнать, как у меня дела, рассказать о себе. От одной мысли, что придется открывать рот и произносить какие-то слова, меня замутило. Нет, моя фея, я не хочу ехать к тебе полутрупом. К тому же, мое душевное состояние тоже оставляло желать лучшего. Хотелось побыть на своей территории одному, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Элли мои семейные дела не касаются, они ей не интересны, так что и погружать ее в них не было смысла. Ничего, я отойду, приду в себя и снова смогу уделить моей девочке все внимание.
Я написал сообщение. А она ответила: «Хорошо. Отдыхай», и я мысленно поблагодарил Элли за понимание. Я бы не выдержал, если бы она начала выносить мне мозг претензиями или писать километровые обиженные сообщения.
До дома я добрался уже глубокой ночью. Голова гудела, как и все тело, в глаза словно песка насыпали, и когда я очутился в привычных стенах, просто рухнул на кровать и отключился. Сил хватило только на то, чтобы стащить с себя шмотки и залезть под одеяло.
Я проснулся к вечеру следующего дня. Голова еще была тяжелой, но я чувствовал себя вполне бодро. Хотел ведь прийти на сегодняшний показ, он ведь последний в этом сезоне, но все проспал. Судя по тому, что показывают часы, спектакль через час должен уже закончиться. Но в театр я все равно поеду. Я соскучился по нему, по Элли, по Марату и своим актерам. Мне было жизненно необходимо оказаться в привычной рабочей обстановке, а родные стены, как известно, лечат.