Не по сценарию
Шрифт:
А еще стоит запретить есть мужчинам меренговые рулеты. И сливки тоже. И вообще все сладкое. Я вспомнила, с каким аппетитом Артур уплетал лакомство, как он слизывал с губ крошки от сыпучего пирожного, с удовольствием облизывал ложечку, и у меня самой потекли слюнки. Нет, вовсе не от того, что тоже захотелось десерта. Мне хотелось другого. Например, провести языком по его губам, собирая сладкий вкус.
Лежа в постели, я снова и снова вспоминала все, что мы говорили друг другу сегодня. А точнее, что он выговаривал мне и как я пыталась защищаться, парировать его выпады. Безуспешно пыталась. Он ведь во всем прав. В том, что я часто веду себя на сцене, будто гостья, и в том, что не могу определиться,
Надо же, раньше я считала такую самостоятельность своим достоинством. А оказывается, это вовсе не положительное качество, а та самая черта, которая держит меня, не дает посмотреть на ситуацию шире. И мне вдруг безумно захотелось выйти за собственные рамки, в которых мне самой стало тесно, которые стали мне жать. Я внезапно поверила, что могу больше, стоит только отбросить лишние условности и страхи. Жаль только, что сказать это проще, чем сделать. Ведь падать, разбиваясь о скалы собственного опыта, намного страшнее, чем на всю жизнь остаться на земле и никогда с нее не взлететь.
Когда утром я зашла в репетиционный зал, первым делом обнаружила там Артура. Что ж, сегодня он решил явиться на репетицию, и я ощутила щекочущее ощущение в груди и в горле, которые сказали мне о том, как я рада его видеть.
Рядом с Артом крутилась Марго. Ярко-красная помада, которой девушка красилась в основном перед выходом из театра, сейчас подчеркивала белозубую улыбку. И оскал, и боевой раскрас явно предназначались Данилевскому. Впрочем, Арт почти не смотрел на Марго. Он разговаривал с Владом, и мой компаньон вовсе не выглядел так, будто к нему снизошло божество. Влад был спокоен, о чем-то шутил, и Артур легко улыбался в ответ. Зато у Эдика лицо было взволнованным. Режиссер бегал по сцене, проверяя что-то в декорациях, и прикрикивал на уже пришедших актеров. В общем, изо всех сил пытался показать, как сильно он занят и вовлечен в рабочий процесс. Зря он так. Даже я уже усвоила, что подобная показуха Арту не нравится. У меня вообще сложилось впечатление, что Данилевский презирает притворство и подхалимаж. Может, и хорошо, что Артур наконец пришел. При нем Эдик вряд ли станет ко мне лезть. Если честно, режиссер меня уже порядком достал со своими скользкими намеками.
Я зашла в зал и собралась сеть в одно из зрительских кресел, пока не начнутся репетиции. Не хотелось подходить, здороваться, изображать радость. Надо было собраться с мыслями, потому что выступать перед Артуром мне было тяжелее, чем перед остальными. Но мне не дали остаться в стороне. Влад, увидев меня, приветственно махнул рукой, его улыбка стала шире, и Артур тоже обернулся. Пришлось подойти к мужчинам. Краем глаза я заметила, как враждебно на меня смотрит Марго.
Пока я медленно шла вдоль рядов кресел, Артур прервал беседу. Теперь он полностью развернулся в мою сторону и смотрел, как я приближаюсь. Приятная улыбка исчезла с его лица, он выглядел напряженным. Руки в карманах, расправленные плечи и обманчиво расслабленная поза почему-то напоминали мне хищника, который ждет, пока жертва к нему приблизится. И я шла. А что мне оставалось делать?
— Привет, — я привычно чмокнула в щеку Влада, он ответил мне тем же, еще и по волосам шутливо потрепал.
— Привет, Элли. Ну как, готова к подвигам? У нас сегодня на повестке дня почти постельная сцена.
Влад шутливо подвигал бровями. Вот как ему удается сохранять
— Привет, Артур, — решила я поздороваться, желая прервать дурацкое напряженное молчание.
— Привет, — наконец и он разлепил губы. — Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. Бодра, свежа, весела и настроена на серьезную работу, — ответила я его вчерашними словами, позволив себе чуточку ехидства в голосе, и уголок губ Артура дернулся в усмешке. Наверно, этого больше никто не заметил, а если и заметил, то точно не понял, что вызвало такую реакцию босса. А у меня вдруг сложилось ощущение, что мы общаемся на тайном языке, известном только нам двоим, и от этого стало некомфортно.
— А ты что, болела? — встревоженно нахмурил лоб Влад, врываясь в наше молчаливое противостояние.
— Нет. Просто устала вчера, и Артур это заметил, — неловко выкрутилась я.
— А, ну-ну, — с подозрением произнес Влад, покосившись сначала на меня, а потом на Арта. Мне захотелось провалиться сквозь землю от того, какие мысли теперь могли появиться у Влада, да и у всех остальных, кто видел наши переглядывания. Артура, впрочем, нисколько не смутила проницательность собеседника.
— Когда начинаем? — преувеличенно бодро спросила я, стараясь игнорировать Артура, который продолжал молча буравить меня взглядом.
— Я думаю, уже скоро, — ответил Влад. — Все вроде в сборе.
Со сцены вдруг захлопал в ладоши Эдик.
— Хватит болтать, начинаем репетицию, — громко воззвал он, и мы с Владом поспешили на сцену.
Я тяжело вздохнула, пытаясь собраться с мыслями, и Влад, услышав это, взял меня за руку, желая поддержать, и, склонившись к уху, прошептал:
— Не переживай. Думай о том, что ты лучшая. Вчера ты прекрасно справлялась, и сегодня все получится. И перестань дрожать, Данилевский тебя не съест. Разве что покусает, но женщинам это обычно нравится.
Я хихикнула. Влад умел разрядить обстановку. Как же повезет той женщине, которой он достанется! Я ей почти завидовала.
Репетиция пошла своим чередом. Мы быстро пробежались по некоторым сценам, которые уже успели отработать за прошедшие дни, и приступили к отработке новых. Сегодня действительно предстояло репетировать страстную ночь, когда Катерина все-таки падает в объятия Андрея. Там не было ничего, за что могли бы поставить отметку «только для взрослых», но вся сцена была настолько пропитана чувственностью, что меня лихорадило.
Влад играл великолепно, и можно было легко поверить, как он произносит все эти слова своей возлюбленной. И даже представить, что влюблен он именно в меня. И мне бы расслабиться, включиться в игру, потому что вчера, когда мы начали отрабатывать этот эпизод, у меня действительно неплохо получалось.
Но сегодня на меня смотрел Артур. Смотрел внимательно, серьезно, и в голове возникали нелепые ассоциации, будто за мной подглядывают в ванной. Нет, хуже, он подглядывал прямо в мою душу, в мою голову, он видел меня насквозь и почти мог управлять мной. Я физически ощущала его взгляд и никак не могла сосредоточиться. Мне постоянно хотелось смотреть на Арта в ответ, ловить его реакцию и растекаться лужицей от малейшей искры одобрения в его глазах. Это сводило с ума. Актеры не должны так пялиться на зрителей, это было грубейшей ошибкой. Я это осознавала, но ничего не могла сделать, и от этого ошибалась все больше. Не потому ли, что я помнила поцелуй? И тот, на репетиции тет-а-тет, и вчерашний. О чем Арт сейчас думает? Вспоминает ли тоже, как целовал меня? Хочет ли повторить? Или просто наблюдает за мной и думает, насколько я плохая актриса?