Не по сценарию
Шрифт:
— Где ты хочешь жить? Здесь или у меня? — спросил я чуть позже, когда все эмоции улеглись тягучим, теплым и приятным пластом на душе, напоминая разогретый на солнце летний мед. Это ощущение подарила мне она, и я очень старался удержать его.
Мы полулежали на кровати, объятые расслабленной негой. Я обнимал Элли, а она уютно устроила голову у меня на плече. Но когда я задал свой вопрос, который успел обдумать на остывшую голову, она встрепенулась и посмотрела мне в глаза.
— Что это значит? Ты мне что, предлагаешь переехать к тебе?
— Если не хочешь жить у меня, я могу остаться здесь. Эта квартира меня
Элли нахмурилась и заморгала, будто пытаясь осознать то, что я предлагаю.
— Данилевский, ты не можешь говорить нормальным, понятным мне языком? — рассердилась она, вызвав у меня улыбку. — Так и скажи: я хочу провести с тобой еще парочку ночей, и мне все равно, где тебя трахать.
— Но я ведь так и сказал, — улыбнулся я еще шире. — Только я не знаю, сколько ночей у нас будет. Точно не парочка, я не успею насладиться тобой. А переехать обратно можно всегда. И тебе, и мне.
— Нет, — отрезала вдруг Элли, удивив меня и одним этим словом стерев довольную улыбку с моего лица. Снова отталкивает, отказывается, когда я готов предложить ей больше, чем предлагал кому бы то ни было.
— Что – «нет»? — стараясь скрыть недовольство, жестко спросил я.
— Никто ни к кому не будет переезжать. Я останусь тут, а ты у себя. И если хочешь, иногда будем приходить в гости друг к другу.
Я громко расхохотался, хотя мне не было смешно.
— В гости? Ты это так называешь? Детка, мы каждую ночь будем проводить вместе, на меньшее я не согласен. И тебе вряд ли понравится просыпаться утром без вещей, а потом бежать домой, чтобы переодеться. Да-да, именно тебе. Потому что я на такие условия не согласен.
— Арт, то, о чем ты говоришь, называется отношениями. А их ты мне не предлагаешь.
— Да плевать мне, как это называется. Называй, как хочешь. Я просто хочу тебя, и знаю, что ты тоже хочешь. Зачем ты опять усложняешь?
Я больше не мог расслабленно сидеть на кровати, поэтому вскочил и теперь стоял над Элли, которая и не думала покидать наше уютное лежбище. Она просто села повыше, подтянула к груди колени.
— Я не хочу привыкать к тебе, — тихо сказала она. — Давай пока оставим как есть. Пусть я буду приходить к тебе каждый день, но жить с тобой я пока не готова. Мне нужно место, где я смогу побыть одна.
Я раздраженно взъерошил волосы, а потом молча развернулся и вышел из спальни. Мне надо было немного успокоиться, и чашка кофе была бы сейчас кстати.
Элли не стала меня догонять, правильно рассудив, что сейчас меня лучше не трогать. Но уже сидя внизу на подоконнике и глядя на сонную летнюю улицу, где лениво прогуливались люди, я подумал, что Элли права. В конце концов, она не отказалась быть со мной. А ее сопротивление просто не жизнеспособно. Я же не отпущу ее. Проведет у меня пару ночей без своих вещей, после третьей надоест – и она сама перевезет ко мне шмотки. Меня просто-напросто взбесил сам ее отказ, несмотря на то, что у него не было никакого основания.
Я потер ладонями лицо. К себе у меня было все-таки больше вопросов, чем к Элли. С каких пор я хочу жить с женщиной в одном доме, существовать с ней в одном пространстве, да еще каждый день? С каких пор я готов уговаривать женщину на это, да еще и злюсь на ее отказ?
Но тут же вспомнил по разлитый в сердце мед и понял, что хочу продлить именно это ощущение. Как только Элли
Глава 19. Элина. Перед премьерой
Теперь случилось то, чего боялась,
Но я сильней всех бесов оказалась.
Пьеса «Заблуждения»
Если бы пару недель назад кто-то сказал мне, что я буду делить постель с Артуром Данилевским, я бы рассмеялась и покрутила пальцем у виска. Я бы ответила, что мы разные, что мы не совпадаем ни в чем, что он непостоянен с женщинами, и меня это не устраивает.
Но вот он, лежит рядом, такой сонный такой потрясающий и такой любимый. Темные ресницы отбрасывают тень на заостренные скулы, брови расслаблены, а манящие губы чуть приоткрыты. Он спит. А я наблюдаю за ним, стараясь не дышать, чтобы не разбудить и не спугнуть тот чудесный момент, когда я могу представить, что Артур полностью мой.
Это, конечно, не так. Он по какой-то причине решил сделать меня своей любовницей, а я просто не смогла ему сопротивляться. Его сейчас все устраивает: желанная девушка в постели, покорная и не проблемная. И меня устраивает. Почти… Все прекрасно, каждая проведенная с ним ночь, каждая гребаная минута с ним для меня равны целой жизни. Но я ведь знаю, что скоро все закончится. Не могу только угадать, когда это случится.
Я люблю его. Полюбила и не смогу больше никогда отбросить это знание. И существовать без него, кажется, тоже не смогу. Артур вывернул мою душу, приковал к себе мое сердце, как энтомолог – коллекционную бабочку, проткнув ее насквозь булавкой. Мое сердце теперь способно жить только в связке с ним. Но стоит ему меня оставить, как я рассыплюсь пеплом.
Артур же не способен любить. Он ничего не обещал, не бросил ни одного неосторожного слова, которое дало бы мне надежду. Зато он был самым прекрасным и чутким любовником, какого только можно себе вообразить, и прекрасно удовлетворял меня в постели, чем еще больше приковывал к себе.
Как бы хотелось поверить, хоть на миг представить, что этот мужчина – мой. Только мой, и ничей больше. Но это не так. Я знаю это, он моя болезнь, и лекарства от нее не существует.
Я легко провела указательным пальцем между его бровей, чтобы стереть тонкую морщинку, появившуюся только что. Что же тебе снится, великий поэт, актер и режиссер Артур Данилевский? Что плохое может изрезать твой лоб озадаченными морщинками?
Арт не проснулся. Лишь улыбнулся во сне, глубоко вздохнул и перевернулся на спину. Как же я его люблю… Я тоже легла на спину, глядя теперь в потолок. Неделю назад он безапелляционно мне заявил, что теперь мы живем вместе. И, сколько я ни сопротивлялась, мы действительно стали проводить с ним каждую ночь. Как бы мне ни хотелось держать дистанцию, с ним это не получалось. Он просто брал свое, а я просто поддавалась, испытывая от его напора отдельный кайф.
Мы теперь проводили много времени вдвоем. Много занимались сексом и оставшееся время оттачивали мою роль, даже дома. Артур оказался превосходным учителем, и свои эксклюзивные методы, которые он применял со мной, выворачивали душу и заставляли переосмысливать чуть ли не всю свою жизнь и свои взгляды. Может быть, я даже стала чуть больше циничной.