Не по совести
Шрифт:
Девушка закрыла глаза от вида продвигавшейся к ней махины и от первого же удара лишилась сознанья.
Глава VI. Знакомство с родителями
– Как проститутка?
– воскликнул Холод, широко раскрыв от удивленья глаза и привставая с колена, - И, давно?
Этот вопрос вырвался у него невольно громко и сидевшие рядом посетители ресторана невольно оглянулись в их сторону и презрительно зашушукались. Азмира, давно смирившаяся с подобным к ней отношением, совершенно ни на кого не обращая внимания и ничуть не смутившись, сказала, зажигая глаза притягательной нежностью:
– А разве это что-то меняет? Ведь, я думаю, если человек любит по-настоящему, то какая ему, на «хер» разница, кем являлась его супруга до свадьбы, которой пришлось заниматься этим с пятнадцати лет, чтобы прокормить себя и своих непутевых
– Да. Но проститутка?
– печально сел влюбленный на свое место, продолжая вертеть в руке бесценный подарок, - мои родители этого не поймут, они у меня из самых что ни наесть благородных кровей.
– Я так и знала всегда, что ты родительский никчемный сыночек, и у тебя совершенно нет своего мнения. И зачем только я связалась с тобой?
– Тагиева встала резко из-за стола, собираясь покинуть здание ресторана, - Ты меня подвезешь? Теперь нет смысла скрывать в каких трущобах я проживаю.
Действительно, до этого случая Азмира всегда находила предлоги, чтобы ее кавалер, имеющий свою автомашину, как нетрудно предположить, хорошей иностранной модели под маркой «Тойота», никогда ее не сопровождал до ее обшарпанного полусгнившего дома, предпочитая ходить либо пешком – если было не так поздно, либо же вызывая такси – если начинала властвовать темнота. Андрей же, ослепленный безграничной любовью, полностью доверял своей милой возлюбленной и даже не удосужился разузнать, чем живет его девушка, мысленно себя убеждая: «Раз она так поступает – значит так надо».
Тагиева постояла, не двигаясь с места, двадцать секунд, но видя, что ее ухажер ошарашен услышанной вестью и никак не может оправиться от охватившего его шока, презрительно усмехнулась, приподняв чуть кверху правый край губ, и уверенной гордой походкой направилась к выходу. Она была уже у самой двери, когда Холод наконец вспомнил, что он, кроме всего прочего, и галантный молодой человек, поэтому бросив на стол оплату за ужин, содержащей хорошие чаевые, бросился догонять прекрасную девушку.
Так получилось, что из здания они выходили вместе и в этот самый момент столкнулись с родителями Андрея, которые, также, решили провести этот вечере в этом же самом заведении «пищепрома», оказавшись там, как бы, случайно. Однако, на самом деле это было не так.
Отец молодого курсанта был полковником полиции УМВД России по Ивановской области и занимал там один из весомых руководящих постов. Это был человек властный, облеченный огромным авторитетом. Холод Вячеслав Александрович давно уже перешагнул сорокапятилетнюю возрастную отметку и уверенно стремился к сорока семи годам от роду. Статный мужчина – при своем высоком росте – он имел атлетическую фигуру без видимых признаков полноты. Одетый в дорогой светло-серый костюм, под белую мужскую сорочку с красивым галстуком, этот немолодой уже человек смотрелся просто изящно. Внешний вид его впечатлял безраздельно. Широкоскулое чуть вытянутое лицо с гладкой кожей было словно отлито из бронзы; голубые глаза были настолько светлы, что походили на бездонное небо – их уверенный «всепроникающий» взгляд словно сверлил любого, кто с ним общался, будто старался проникнуть в самую глубокую сущность; нос прямой небольшой, без признаков «вздернутости» и кривизны; небольшие продолговатые ушки чуть отступают от головы, не создавая, при том, признаков лопоухости; неестественно блондинистые, словно у девушки, волосы уложены аккуратной короткой прической. Его высоконравственная натура отличалась огромными принципами и каким-то даже снобизмом.
Именно Вячеслав Александрович, узнав, что его сын во время такой важной сессии беспричинно приехал в родной город, взял на себя труд поручить подчиненным сотрудникам установить причину такого неразумного его поведения. Естественно, что ему доложили о Тагиевой всю ее подноготную, установив непременно, что у них назначена встреча в «забегаловке» «Чайхана», располагавшейся на площади Пушкина. Страшное негодование охватило этого закаленного человека. Он, в ту же секунду, подумал, что истинной целью презренной личности с очень заниженным чувством социальной ответственности является только одно – затащить его сына в постель и потом женить на себе, испортив ему всю дальнейшую жизнь и карьеру. Тяжелые вести ему принесли к концу рабочего дня, поэтому он и не успел попасть к самому
Холод Ирина Васильевна – давно уже не молодая женщина прекрасно смогла сохранить свою девственную фигуру, не наделив ее полнотой или излишней уж худобой. Она, достигнув сорокалетнего возраста, как принято говорить: «находилась в своем естественном теле». Ее правильные очертания подчеркивались обтягивающим стан красивым зеленым платьем расшитым золотом и усыпанным блестками. Выглядела она очень эффектно. Невысокий рост удачно компенсировали черные на высоком каблуке удобные туфли, одетые в тон спускающейся с плеча дамской сумочке; круглое симпатичное личико было чуть вытянуто, что придавало ему некоторую продолговатость; мягкая нежная кожа была слегка напудрена в области щек; излучающие доброту зеленые глазки окаймлялись густыми затушеванными ресницами; на веках присутствовал незначительный макияж, вместе с тонкими плотно прижатыми друг к другу губами приданный коричневатой окраске; маленький прямой носик был несколько вздернут, обозначая небольшую курносость; небольшие ушки, в основном плотно прижатые к голове, на верхних своих окончаниях отходил чуть в сторону; длинные светло-русые волнистые волосы были распущены с правого края пышной прической с левого заложены за ухо, где в мочке виднелась золотая сережка с немаленьким изумрудом.
Вот с такими людьми пришлось столкнуться в дверях «Чайханы» Азмире с ее беспечным доверчивым другом. Отец, видя, что молодые люди собираются уже уходить и, заподозрив неладное: «Как бы «девчонка» не начала уже осуществлять свой коварный план и склонять сына к разврату и прямому сожительству», он остановил их обоих и властным тоном, не терпящим возращений, грозно сказал:
– Вы куда это молодые люди собрались? А, ну-ка, давайте назад: нам нужно с вами серьезно поговорить.
Тагиева, не знавшая родителей кавалера, выражая явное недовольство, бесцеремонно спросила:
– А какого-такого непонятного перепуга я должна с вами беседовать? Ты кто, вообще, дядя такой?
– Это мой отец, - опечаленно опустив книзу глаза, представляя родителей, промолвил Андрей, - Вячеслав Александрович, а с ним моя мама Ирина Васильевна.
– Извините, - чуть стушевавшись, искренне попросила прощенья Азмира, - я, честно, не знала. Однако, я думаю, что с разговорами вы опоздали, мы с вашим сыном больше встречаться не будем.
Она, уверенная, что успокоила сомненья родителей, уже хотела отправиться дальше, как Холод-старший заметил в руке у сына крепко-сжимаемую подарочную коробочку и, не будучи дураком, предположил, что раз у его сына дошло то того, что он намеревался делать этой девушке предложение, то здесь точно ничего еще не закончилось, поэтому, продолжая напускать на себя грозный вид, непременно намереваясь «открыть» сыну глаза в обязательном присутствии этой мерзопакостной «шлюхи», беспрекословным тоном промолвил:
– Задержитесь еще на минутку, а там можете отправляться, куда захотите. Думаю, дольше мы Вас не задержим.
Хоть Тагиева и была уверенной в себе девушкой, но под властным излучаемым непревзойденную силу взглядом опытного полковника невольно не смогла найти ничего лучше, как податливо согласиться:
– Хорошо. Если это так нужно…
Увлекаемые великовозрастными родителями молодые люди прошли обратно в помещения ресторана, где направились к своему оставленному только-что столику, с которого еще ничего не успели убрать, за исключением оставленных в уплату вечера денег. Уселись друг против друга. Отец смотрел прямиком на Азмиру, мать оказалась напротив сына. Вячеслав Александрович, являясь бывалым оперативником, не спешил начинать разговор, предпочитая плавное течение мысли. Чтобы как следует подготовиться к очень сложной беседе, он подозвал к ним официанта и сделал заказ. Пока готовились блюда, они пили сухое вино и говорили на отвлеченные темы. Тагиева все это время нетерпеливо ерзала на своем стуле, находясь в ожидании, что же ей собирался поведать папа ее несостоявшегося супруга. Наконец, когда принесли горячие яства, мужчина, приступая к еде, перешел к главной волновавшей его важной теме: