Не покидай меня
Шрифт:
Но едва мы завершили регистрацию и направились в сторону зоны досмотра, как нашу дорогу еще раз пересекла остающаяся женская часть обиженной пары. Только сейчас я рассмотрел эту женщину повнимательнее. Стройная, невысокого роста, с темными, даже очень, волосами. А так, по внешнему виду – вполне обыкновенная среднегородского типа бабушка. Как раз про таких в новостях обычно сообщают, что «молодая наглая бабушка на обезболивающих препаратах уверенно вскочила через закрывающиеся двери вагона». Вот только выражение ее лица явно свидетельствовало, что передо мною стоит достаточно сильный по жизни человек, не позволяющий себя унижать, и, вдобавок, вполне готовый постоять за себя и за своих близких. Одни почти черные, немигающие глаза чего стоят. А сейчас они были направлены на нас,
– Тебя, похоже, еще никто не учил должным образом. Знай, что все возвращается. Но я вижу, что у тебя скоро будет возможность поучиться. Посмотрим, что получится из такой, как ты. Если, конечно, сможешь выдержать и вернуться обратно.
Она, для своего возраста слишком круто, развернулась и пошла на выход. Эта женщина даже не удосужилась пожелать хорошего пути своему попутчику, который в это время уже начинал проходить досмотр. А вот он как раз крутил головой во все стороны, явно пытаясь что-то или кого-то высмотреть мимо снующих вокруг него людей. Я еще раз посмотрел туда, куда направилась эта строгая женщина. Напрасно мой взгляд как лазерный луч расчерчивал пространство терминала – способная постоять за себя бабушка исчезла, а может и просто растаяла в воздухе.
Пожалуй, что в первый раз я видел свою начальницу в полной растерянности. И если бы я не знал всю ее сущность, и на меня не давил такой мощный негатив, то, наверное, испытал к ней в это время даже жалость. Но, увы, только не теперь. Пока еще не заслужила. Я оглянулся – Чурбаков стоял в неимоверной стойке. Наверное, именно такую выполняет любая охотничья собака перед получением команды от охотника или обнаружив для него дичь. Естественно, что никакой команды ему не последовало.
Право на выбор
В Екатеринбурге на пересадке нас ждало неприятное известие, что по техническим причинам наш самолет дальше не полетит. Такие сообщения неприятны для всех. Я сразу подумал, что сейчас начнется грандиозный скандал, но неожиданно и совсем без всяких криков наш командир двинулся к авиационному начальству. Когда она вернулась, то начала подробно объяснять Чурбакову, меня она при этом полностью игнорировала, что ближайший самолет полетит на Читу только завтра днем, и мы потеряем впустую почти целые сутки.
А вокруг нас стояли люди, оказавшиеся в таком же положении, как очевидные заложники ситуации. И пока вокруг витали шумные эмоции, выражаемые в различных по содержанию и уровню приличия словах, к нам подошел совсем незаметный с виду человек. Он представился моей начальнице и отрапортовал, что есть возможность вылететь немедленно. Правда, при крайнем минимуме комфорта. Якобы дежурный вошел в положение нашей группы и полностью готов договориться с руководством о посадке нас на арендованный грузопассажирский вариант самолета АН-12. Предполагалось, что полет начнется уже через полчаса и решение нужно принять срочно. Я сразу не понял, почему он не сделал такое же предложение остальным нашим товарищам по несчастью?
Впрочем, оказалось, что я ошибся. Этот человек без лишнего шума обошел пассажиров и, решительно отказав тем, кто летел вместе с детьми, набрал небольшой коллектив индивидуальных авантюристов в количестве пятнадцати человек. И минут через двадцать нас пригласили к боковому выходу и без всякого оформления повели на летное поле. Видимо для нашей моральной поддержки начальница заявила нам, что после полета придется немного доплатить, но она полностью берет эти расходы на себя.
Когда завербованные пассажиры выходили из здания аэропорта, на поле нас встретил негостеприимный, холодный ветер. Мне даже показалось, что он не хочет выпускать людей на улицу. Автобус нам почему-то не предоставили. Более того, даже багаж пришлось нести самим. Только теперь я понял – меня взяли для переноски грузов. Уже тогда показалось, что моя начальница решила прямо после служебной командировки махануть куда-нибудь на Гавайские острова. А потом еще куда-нибудь. Вещей у нее должно было хватить с учетом территориальных особенностей и даже колебаний температуры воздуха в диапазоне их сезонных изменений для любого места на нашей планете. Впрочем, я приноровился – моя сумка отлично улеглась сверху на чемодан, удобно катившийся на своих собственных колесиках. Я даже поймал критический взгляд начальницы. Видимо она не одобряла неуважительное отношение к личным вещам. Но, кроме взгляда, ничего не последовало. Видимо сыграло свою роль молчание чемодана. Ведь он мужского рода и на его месте жаловаться на лежащую на нем сумку просто неприлично.
Исподтишка я посматривал на маневры Чурбакова. Всю дорогу он лавировал, надеясь выскочить на траекторию движения рядом со своей начальницей. Но когда у него это почти получалось, я всегда успевал вовремя поставить перед ним бампер влекомого мною чемодана. И ему снова и снова приходилось повторять свои сложнейшие маневры. Если бы не эта забавная игра, я мог в первый раз в жизни уснуть прямо на ходу. И поэтому даже обрадовался, когда завершив длительную прогулку, мы подошли к приподнятому хвосту самолета. Нас провели через огромный грузовой люк в отгороженное помещение, подготовленное для перевозки пассажиров. Где-то рядом располагались и члены экипажа. Едва увидев грубые деревянные сиденья, начальница непроизвольно стала озираться вокруг.
У меня до сих пор нет ясности, почему она тогда сломалась. Неужели на нее так подействовал разговор с той женщиной в аэропорту? Или строгой бабушкой? Мне помнится, что в то время я даже злорадствовал – начальница полетит в таком же бизнес-классе, как и я. Причем в жуткой тесноте. Когда я сел рядом и мое колено прижалось к ее, она немедленно вскинула голову, наверное, хотела возмутиться. А потом она как-то сжалась и так и осталась сидеть весь полет. Точнее, его часть. Вот как раз об этом и пойдет дальнейший рассказ.
Как начинается катастрофа
В так называемом салоне было достаточно прохладно. Правда, местный персонал заботливо выдал каждому из нас индивидуальные шерстяные покрывала – и хотя бы ноги были у нас укутаны. А то, что мы сидели впритирку, друг к другу, имело с моей точки зрения даже положительный аспект. Не могу сказать, что я воровал тепло у моей начальницы, но уж лучше прижиматься к ней, чем к Чурбакову. Ну, скажите честно, вам нравится сидеть вместе с начальником? Конечно, нет. А тут – начальница. Правда замечу, что она грела меня только с правой стороны. С другой – я упирался в перегородку, которая отбирала подходивший ко мне поток тепла. То есть, я еще и должен был быть благодарен нашей змее. В то время меня совершенно не волновало, что реально испытывает эта женщина.
Поговорить в полете было не с кем, поэтому сразу после тяжеловесного взлета самолета я уснул. Не знаю, на какой минуте полета я проснулся. То ли от пронизывающего холода – начальница ухитрилась во сне стащить с меня одеяло – то ли от нарастающего вокруг грохота. А самолет очень сильно трясло, и он по достаточно крутой траектории шел вниз. И я все больше ощущал, как опоры подо мною, и сиденье, и пол, стремятся удрать от меня куда-то далеко вниз. Теперь сложно сказать, сколько продолжалось это состояние. С трудом удерживаясь за какие-то кронштейны, к нам периодически выходили летчики и техники. Они, пытаясь перекричать шум, объясняли, что нам нужно делать. Единственно, что я осознал, так это то, что самолет идет на вынужденную посадку где-то в тайге. И, пожалуйста, не требуйте правдивого рассказа, почти невесомость в начале и перегрузка в конце не позволяли даже толком увидеть, а не то, чтобы оценить состояние других пассажиров. Настоящим чудом летчики ухитрились перевести полет на более пологую траекторию. И потом что-то начало царапать фюзеляж самолета. По-видимому, мы заходили прямо на лес. Скажите, вы мне верите? А вот и напрасно. Это много позже я представил общую картину нашего падения. Реально я просто вырубился после его начала. И только когда громада самолета остановилась и через все пробитые дырки засифонил холодный воздух, я начал приходить в себя. Очень неуверенно и долго.