Не поле перейти
Шрифт:
Дав указание о первейших мерах предосторожности, он попросил всех, кроме военного коменданта и двух военных специалистов, оставить кабинет. Они обсудили создавшееся положение, наметили план завтрашних действий. Полковник отправился в штаб, чтобы связаться с командующим Воронежским военным округом.
* * *
Капитану Горелику стало ясно, почему задержан отъезд на учебу. Люди его стрелковой роты, пройдя специальную подготовку, последние три года извлекают оставшиеся от гитлеровцев боеприпасы в Орловской, Курской и Белгородской областях. Отличные пулеметчики
Значит, не исключена возможность, что обезвредить подземный склад поручат его роте.
– Доложите старшему лейтенанту Поротикову и лейтенанту Иващенко, что я просил их утром никуда не отлучаться, - сказал капитан Тюрину, собираясь уходить.
– Голубенко и Махалова освободите от очередного наряда. Они тоже могут понадобиться.
– А Урушадзе?
– спросил Тюрий".
– У него ведь особое чутье на взрывчатку.
Капитан задумался.
– Нет, Тюрин, не надо. Что же мы будем подвергать его риску за день до увольнения. Человек уже свое отслужил. Он когда едет?
– Послезавтра, товарищ капитан.
– Ну и пусть едет... А девушку берет с собой?
– Говорил, что забирает.
Дома на тревожный вопрос жены Леонид улыбнулся и, махнув рукой, сказал:
– Ничего особенного, одно задание надо выполнить, придется задержаться дня на три-четыре.
Полина давно привыкла и к ночным вызовам мужа, и к срочным заданиям, к неожиданным отъездам или приездам. Ничего особенного не увидела она и в этой задержке. Наоборот, даже обрадовалась.
– Вот здорово, значит, справим, наконец, твой день рождения, - сказала Полина.
– Что ты, Поля?
– растерялся он.
– Ты в таком состоянии, разве можно? Мне ведь по магазинам некогда бегать...
– Можно подумать, что всю работу в доме выполняешь ты, - насмешливо заметила она.
– Да... но одно дело только наша семья, а...
– Обойдусь без тебя, Леня, - добродушно сказала Полина, - мне это только на пользу.
Тогда он решил совершить "подкоп" с другой стороны.
– Понимаешь, Поля, - начал он снова, - мне в эти дни придется своротить гору дел. Приду поздно, усталый, а утром опять рано вставать...
– Не морочь голову, Леня... Чай пить будешь?
Единственное, что ему удалось "выторговать", это
обещание не собирать много гостей.
* * *
Валя сидела съежившись у окна, кусая губы, совсем беспомощная, и изо всех сил сдерживала слезы. И в своем горе она отыскала маленькую радость: она нашла в себе силы не плакать.
Она ни о чем не думала. Когда они познакомились, ей едва исполнилось шестнадцать лет. И знакомство такое странное. Сильный и смелый Гурам расшвырял в городском саду хулиганов, которые привязались к ней и Тамаре. Он проводил их домой и сказал обидные слова: "Таким маленьким
"Он как сказочный богатырь", - мечтательно заметила Тамара.
Всплывали в памяти его рассказы о Грузии, о море, которого она никогда не видела, о Ланчхути, где с его слов знала чуть ли не каждый дом.
– Не взял?
– участливо спросила хозяйка, появившись на пороге. Известное дело - солдат. С него взятки гладки. Наобещает, своего добьется, и - ищи ветра в поле.
– Что вы говорите, тетя Надя, ведь у нас ничего не было, - в ужасе зашептала Валя.
– Охо-хо!
– вздохнула хозяйка и вышла.
Не поверила. Так вот, значит, как оборачивается.
Теперь все так подумают. Никто не поверит. Люди знали, что два года вместе были. И на работе все знали.
Так и пойдет слава: брошенная солдатом. Да не все ли теперь равно? Бог с ними, пусть думают что хотят. И чего они к солдатам придираются. Пойдет девушка с отими попугаями, что по проспекту болтаются, никто дурного слова не скажет. А форма глаза колет. Да эти "красавчики" все, вместе взятые, подметки солдатской не стоят.
Она поднялась, поправила волосы, умылась.
Жизнь Вали складывалась не легко и не просто.
Окончив четыре класса, ока уехала из родной деревни Плоты в Курск к старшей сестре, чтобы продолжать учебу. Сестра тоже училась, и их отец, председатель колхоза Василий Верютин, посылал дочерям деньги на жизнь. В пятьдесят втором году он умер. Вскоре, выйдя замуж, уехала сестра. Валя продолжала учиться, бережно тратя деньги, что присылала мать. Девушка не могла теперь позволить себе жить в отдельной комнате и поселилась вместе с одинокой женщиной, тетей Надей.
После восьмого класса Валя уехала в деревню на каникулы. Здесь она и решила, что не имеет больше права находиться на иждивении матери. Но учебу бросать не хотелось. Пришлось поступить на работу и в школу рабочей молодежи. Так она попала в швейную мастерскую.
Жизнь Вали очень скрасила дружба с Гурамом. За год до окончания его службы им все уже было ясно, у обоих было безоблачное будущее. Чем ближе подходил срок демобилизации, тем больше говорил Гурам о том, как хорошо им будет жить. И вот до отъезда остались считанные дни. В один из вечеров, когда он ушел, у Вали как-то нехорошо стало на душе. Она не могла понять, отчего испортилось настроение. После очередной встречи горький осадок ощутился еще сильнее, и она надолго задумалась. Почему он ни словом не обмолвился о том, что надо идти в загс?
Уже давно Гурам говорит только о хозяйстве. Какой великолепный у них виноградник, какие фрукты в саду (каждая груша - восемьсот граммов. Кусать нельзя - сок все зальет, резать нельзя - сок как из крана течет), какие крупные орехи лезут в окно. Она узнала, в каком красивом месте пасется корова, сколько у них поросят, уток, кур, как давят виноград на вино, как закапывают в землю полные кувшины.
Валя не была избалована ни виноградом, ни большими сочными грушами - на это не хватало денег. И, конечно, радостно, когда такое изобилие фруктов и в доме полный достаток.