(не)полная семья
Шрифт:
— Я видела её! Понимаешь, это не может быть совпадением!
Я говорила сумбурно, заламывала руки, чуть ли не плакала и дрожала так, что зуб на зуб не попадал. Если бы мыслить с трезвой головой, то что мне до Катерины? Ну, увидела, и что?!
Клиника известная, Катерина не бедствует, почему бы ей не прийти на приём ради мелкой проблемы? Но я была уверена, что дело не в воспалении, не в молочнице, а в бесплодии. «Мать и Дитя» специализировалась именно на таких проблемах, в том числе и на выполнении ЭКО. А взгляд бывшей соперницы сказал всё без слов. Точно такой же я видела в зеркале, когда уже отчаялась забеременеть.
И хотя Макс не понимал моих терзаний по поводу нечаянной встречи, но, узнав, о ком я говорю, нахмурился ещё больше и не разговаривал, пока не привёз обратно, к моему подъезду.
— Ты злишься, потому что увидела жену бывшего, — произнёс он, заглушив мотор и избегая смотреть на меня. — Потому что он всё ещё тебе не безразличен.
Я открыла рот, чтобы возразить, начать оправдываться, но Макс так посмотрел на меня, что поняла: станет только хуже. Надо дать ему время остыть. Вот же я дурочка! Сама дала повод для ревности.
— Не безразличен, — кивнула я. — Он мне неприятен.
И вышла из машины, чтобы не оглядываясь, нырнуть в подъезд. Как назло, никак не могла нащупать в кармане плаща нужные ключи. Машина продолжала стоять, не думая заводить мотор.
Наконец, домофонный ключ был найден, пальцы выбивали мелкую дрожь, когда я вытащила их из кармана, но внутренне я была спокойна. Оправдываться перед тем, кто знает меня несколько месяцев, не стану. Он не прошёл со мной путь, длиной в несколько лет, тот самый, когда я металась между разрывающей сердце любовью и отчаянием. Значит, не имеет право меня судить, а тем более решать, что я чувствую к Вадиму. Не любовь, так точно.
На этот раз я решила не пользоваться лифтом, а взлетела по лестнице, не ощущая усталости. И только войдя в квартиру, начала задыхаться. Прошлое давно умерло, но продолжало причинять мне дискомфорт. Не боль, уже отболело, но злость. Я даже испытала злорадство. Не хорошо радоваться чужому несчастию, но я воспринимала это как эффект бумеранга. Это ведь Катерина. узнав о моей беременности, сказала, что больная тётка не должна пытаться сделать ребёнка. От осинки не родятся апельсинки.
И вот теперь, сама стала той самой больной тёткой!
Поздоровавшись с Диной Сергеевной, няней Алисы, я посмотрела в окно кухни, выходящее во двор. Машина Макса медленно отъезжала от подъезда.
Прошло несколько дней, но Макс так и не появился. Несколько раз я сама порывалась позвонить ему, но всякий раз жала отбой до того, как услышу гудки. Тот разговор, что нам предстоит, на расстоянии невозможен, лучше подождать личной встречи. Слова, лишённые жестов и мимики, могут показаться пошлыми или попыткой манипулировать собеседником. Например, вернуть Макса и в тоже время оставить при себе Вадима.
С последним мы увиделись на следующий день. Вместе сходили в цирк, поели в парке мороженного и проводили Алису на кружок по художественной гимнастики. Бывший, попросивший подвезти его, уже хотел откланяться, но я остановила его.
— Скажи, Катерина не может иметь детей, верно? — спросила я и пристально следила за реакцией Вадима.
К счастью, он не стал отрицать и с мрачным видом кивнул.
— И поэтому ты вспомнил об Алисе?
— Не только. Я понял, что созрел для детей, — поспешил заверить он, недовольно наморщив лоб. — Как ты узнала о Катерине?
Юлить и врать я не собиралась, поэтому выложила все подробности нашей встречи в коридоре репродуктивной клиники.
— А что ты там делала? — тут же последовал ожидаемый вопрос, к которому я была готова. показалось, что Вапдим напрягся в ожидании ответа.
— Проходила обследование, а ты что подумал? — ответила я с улыбкой, не подразумевающей дальнейшие расспросы. И чтобы их и не было, спросила сама:
— Катерина не случайно оказалась там в одно время со мной? Вы что, следите за мной?
— Конечно, нет. Что за ерунда! — возмущение Вадима было искренним.
Будучи обаятельным дамским угодником, он так и не научился лгать и изворачиваться. Даже в пору нашего тесного общения он никогда не скрывал от жены, что идёт на свидание ко мне. Кто-то назвал бы это цинизмом, но Вадим верил, что близкие связи между мужчиной и женщиной не терпят лжи и лицемерия.
— Катя — сильная женщина, но упрямо не хочет видеть факты, — уклончиво ответил бывший и посмотрел на меня так, что я поняла: больше ничего не скажет. Впрочем, женские проблемы его супруги не моя забота. И болезненным любопытством никогда не страдала, поэтому закрыла тему, собираясь попрощаться.
— До субботы, — дежурно улыбнулась, но Вадим прервал меня, схватив за запястье.
— Как ты считаешь, если бы я тогда не ушёл, мы бы были до сих пор вместе?
Вопрос оказался неожиданным. И даже если опустить, что это я выгнала Вадима, всё равно заставлял меня нервничать, потому что я сама ещё года полтора назад задавала его себе, глядя на спящую дочь. А потом перестала. Нельзя жить сослагательным наклонением.
— Мы этого никогда не узнаем, — ответила я, высвободив руку. — Не трогай меня, пожалуйста.
— Извини, — мягко ответил бывший и метнул виноватый взгляд, на миг вернув меня в те времена, когда мы могли часами ходить гулять и болтать, как подружки обо всём на свете. — Я не думал, что снова стану задавать себе этот вопрос.
— Снова? — я вскинула бровь и недоверчиво хмыкнула. Ну что я делаю?! Надо бежать без оглядки, а не стоять, вороша прошлое. Пациент давно мёртв, чувства нет, уважения тоже, и к чему этот разговор?! — Прости, мне пора.
Я повернулась и, не дожидаясь ответа, заспешила к выходу из парка. Вадим не пытался меня остановить, и я уже подумала, что одумался, как противно запищал телефон.