Не пожелай зла
Шрифт:
— Достаточно, — прервал его гость. — Урок вами заучен неплохо. И сколько вас, таких… любителей Востока?
— Не слишком много. Максимум собирается до десяти человек, хотя обычно меньше.
— А вот у меня другая информация. Этот офис посещаете только вы и ваш друг Логинов. И занимаетесь вы там вовсе не изучением восточной мудрости, а незаконной предпринимательской деятельностью. Лицензии на оказание экстрасенсорных и тем более целительских услуг у вас нет. Ну и налогов, разумеется, вы не платите.
Лицо
— Воображение у вас богатое.
— Мое воображение тут ни при чем. Просто свидетельские показания одного из ваших клиентов.
— Вы обвиняете нас в мошенничестве? Посмотрим, чего будут стоить в суде показания вашего свидетеля.
— Хотите квалифицировать это именно так? Не могу с вами согласиться, хотя в отношении государства вы действительно обыкновенные мошенники. При этом вполне допускаю, что ваш друг реально помогает тяжелобольным людям.
— С каких пор ФСБ интересуют подобные мелочи?
— Это, может быть, и мелочи. А как насчет молодежной банды в Октябрьском районе, истребленной неведомо кем четыре месяца назад? Семь трупов — уже не шутки.
Михаил похолодел. На лице его не дрогнул ни один мускул, но за цвет своего лица он уже не ручался.
— А мы-то тут при чем?
— При том, что друг ваш, Игорь Логинов, обладает некими паранормальными способностями, которые направляет то во зло, то во благо. Тех семерых убил он. А вы все видели, но промолчали. А следовательно, стали соучастником. Впрочем, кому я объясняю — вы же юрист.
У Тихонова пересохло в горле:
— У вас нет доказательств.
— Есть, господин Тихонов, можете мне поверить.
— Что вам нужно?
Любезная улыбка пропала с лица Егорова. Оно стало суровым и напряженным:
— Вот это уже деловой разговор. Итак, ваш друг опасен. Не только для других, но и для себя. Мы знакомы с подобными феноменами. Они вызываются опухолью мозга. Этот дар разрушает его организм тем больше, чем чаще он его использует. Он медленно умирает, но это еще полбеды. Логинов и так-то не слишком хорошо контролирует свои паранормальные способности, а опухоль постепенно делает его неадекватным. Он — бомба замедленного действия. Взрыв может произойти в любой момент, и последствия будут ужасающими.
— Насколько? — Язык Тихонова еле ворочался во рту.
— Чернобыль помните? Реактор рванул не просто так. Среди персонала станции был такой вот феномен, к сожалению вовремя нами не выявленный. А по предварительным оценкам, Сила Логинова еще больше. Там, в переулке, против семерых грабителей он применил едва ли одну сотую своего потенциала. Риск огромен. Его нужно изолировать, пока не поздно.
— Изолировать?
— Да. У нас большие возможности. Мы попытаемся помочь ему — удалить опухоль.
— А если не получится?
— Заморозим. Криогенная техника шагнула далеко вперед. Он будет лежать в камере глубокого охлаждения, пока мы не найдем способа справиться с этой проблемой.
— Чего вы хотите от меня?
— Помощи. Вам он доверяет. Я передам вам сильное снотворное. Оно быстро растворяется в воде и не имеет вкуса. Его легко можно подбросить в чай или сок. Вы даете его своему другу, звоните нам, а мы приезжаем и забираем его. Как видите, все очень просто.
— Да, просто…
Михаил понимал, что с имитацией равнодушия он уже опоздал. Рассказ Егорова произвел на него сильное впечатление, и тот наверняка отметил сей факт. Выходит, тратить на лицедейство силы и внимание уже нет смысла. И теперь смятение чувств, усиленная работа его мысли, а также отчаянная внутренняя борьба стали видны невооруженным глазом. Наконец лицо Тихонова прояснилось, и гость понял, что тот пришел к некоторому решению, примирившему его, по крайней мере, с самим собой. Тяжелый взгляд Михаила впился в лицо Егорова.
— Все у вас очень складно получается, товарищ капитан, — проговорил Тихонов. — Даже слишком складно. Но я вам не верю. Вы намеренно сгущаете краски, пытаясь представить ситуацию намного страшнее, чем она есть на самом деле. Вас действительно интересует дар моего друга, но только потому, что вы хотите его использовать в своих целях: или заставить работать на вашу «контору», или превратить в подопытного кролика для специальных исследований. Но я вам в этом не помощник!
Егоров позволил себе досадливый жест:
— Ведь вы же взрослый человек, господин Тихонов. Взрослый и, хотелось бы надеяться, разумный. А верите в какие-то детские сказки про тайные лаборатории спецслужб, где они ставят жуткие, бесчеловечные эксперименты над всеми, кто хоть чем-то отличается от обычных людей. Да, у нас есть лаборатории. Есть и специальные лечебные учреждения. Но мы там никого не препарируем и опытов на людях не проводим. Это запрещено законом, а Федеральная служба безопасности — государственное учреждение и законы своей страны соблюдает неукоснительно.
— И тем не менее в ваши добрые намерения я не верю. Вы правы — он мне доверяет, и я не могу обмануть его доверия.
— Ну и глупо, господин Тихонов. Вам дают шанс избавиться от нависшего над вами тяжкого обвинения, а вы его отвергаете. Предлагаю посмотреть на все это с другой стороны. У вас ведь есть семья. О них вы подумали? Что с ними будет, когда вы надолго угодите за решетку?
Михаил скрипнул зубами:
— Знаете, я много читал и слышал о том, насколько беспринципны и неразборчивы в средствах работники спецслужб, но думал, что это преувеличения. А теперь вижу — все правда.