(не) преследуй меня
Шрифт:
Глава 25. Прогресс
Теперь будни Насти наполнены бесконечной борьбой. Борьбой с собственным телом. Оно не хочет ее слушаться, сколько бы она не старалась, руки и ноги почти безвольными плетями свисают, не желая двигаться. Хоть массажист и физиотерапевт каждый день помогают, разминая ее, делая специальную гимнастику, ни единый мускул не хочет вернуться в свое прежнее состояние.
— Ты не стараешься, как нужно! — так описывает труды Анастасии ее массажистка Даниэлла, когда в один из дней уставшая моральная
И самое смешное в этой ситуации, что Порезова и ответить-то не может, ее речь все еще не восстановилась, хотя некоторые успехи хотя бы в этом деле есть. Но их она никому не демонстрирует, решив для себя еще в самом начале, что вначале добьется хоть чего-то. "Как там говорят? Вначале перепрыгни, а потом скажи гоп", — так девушка думает, пытаясь проговорить звуки на очередном из занятий. — "Ш-б, к-г...как же задолбало".
Когда Настя устает окончательно шипеть и шепелявить, она откидывается на подушки. Но от этого не легче, потому что сразу же в голову ей лезут мысли об Анатолии. Теперь девушка часто о нем думает, а еще больше о том, что тот делает. Мужчина не обманул, когда обещал не трогать ее лишний раз, если она не будет к этому готова. Они живут в квартире, как два незнакомца, лишь иногда Переверзев с ней разговаривает, когда Настя этого хочет. А хочет она редко, потому что ответить, когда нужно, не может. Это ее расстраивает и злит, заставляет с ума сходить от бессильной ярости, и поделать с этим ничего нельзя.
Однако, Переверзев относится к эмоциональным перепадам настроения Насти с пониманием. Даже когда она рычит, глазами метает молнии ненависти в него, он никогда не упрекает. Напротив, садится рядом и успокаивает, каким-то волшебным способом находя те слова, которые доходят до сердца девушки.
— Если ты думаешь, что для меня был важен только се-кс с тобой, то вот доказательство, что это не так. Как видишь, близости между нами в ближайшее время, а, может, и вообще никогда, не предвидится. И знаешь что? Меня это не пугает. Я просто хочу быть рядом, плевать в каком качестве.
Очень похожие слова ей когда-то говорил отец. Она до сих пор помнит его главную фразу: "Не важно, что ты сделаешь, кем будешь, я всегда буду на твоей стороне, Настюш. Потому что любою тебя такой, какая ты есть". Поэтому, услышав подобное от Переверзева, она безостановочно начинает плакать, не в силах остановиться. И машет рукой Анатолию, мол, уйди, не хочу, чтобы ты это видел.
Но он остается. Держит за руку и вытирает девичьи слезы, пока Анастасия сходит с ума от осознания, что отец больше ничего хорошего ей не скажет, а того, кто говорит, она и сама не помнит. Она видит, как расстраивается мужчина каждый раз, когда на нее смотрит и понимает, что любимая может остаться такой беспомощной навсегда. Но Настя никак не может это изменить, по крайней мере пока.
В тот день, который меняет наконец сложившуюся ситуацию, Порезова просыпается удивительно рано. Постоянно пребывая дома, она уже привыкла к позднему подъему, но в этот раз открывает глаза, когда нет и семи утра. И с удивлением понимает, что может поднять свою правую руку.
Все
— Толя! Скорее сюда!! О, у меня, оказывается, и голос есть.
Видимо, нужен был толчок, чтобы заговорить.
Мужчина врывается в спальню через пару секунд. И Анастасия смеется, когда видит, в каком виде: растрепанный, в одних трусах. Когда она хохочет, не сдерживая голос, он замирает, прислушиваясь к самому лучшему звуку на свете.
— Что случилось? — обеспокоенно спрашивает он, заворачиваясь в плед девушки, снятый со спинки кресла. Теперь по крайней мере не светит перед ней голым телом, это слегка неприлично теперь, хоть раньше и занимались друг с другом се-ксом.
Вместо слов Настя поднимает руку, демонстрируя, как та двигается. И философ натурально взвизгивает от радости. Подскакивает ближе, трогает, недоверчиво касаясь каждого сантиметра руки.
— Ты можешь двигаться! — восклицает он.
— И говорить, — поправляет девушка его.
— И говорить! — Анатолий послушно соглашается. — Боже, какое же счастье.
— Внезапно уверовал?
— Похоже на то. Невероятно. Ну-ка, еще раз сожми в кулак, — просит ее, сверкая довольными глазами. Оказывается, для счастья так мало нужно. Настя делает то, о чем просят, самым хвастливым образом щурясь на своего благодетеля. — Значит, я не прогадал с выбором врачей тебе.
И не зря платил бешеные деньги за каждый прием. Это серьезно ударило по кошельку Переверзева, особенно если учесть те проблемы, которые в компании возникли из-за Светланы. Но он ничуть не жалеет, особенно теперь, увидев реальный результат.
— Раз ты теперь говоришь, может, расскажешь что-нибудь? — ему и впрямь не хватало слышать голос возлюбленной. Несколько недель молчания кажутся бесконечностью.
— Ты забываешься. Память-то ко мне не вернулась. И не факт, что вернется. Мне нечего тебе сказать кроме "спасибо". Спасибо, что не бросил меня. Спасибо, что борешься. Спасибо.
И Настя отворачивается, чтобы не видеть печаль в чужих глазах. Пока она не готова к тому, чтобы сближаться с этим человеком, а делать это из жалости считает жестоким и неправильным.
Переверзев больше ничего не говорит по поводу отказа, лишь желает доброго утра и уходит, тихонько затворив за собой дверь. Девушка же, наконец получив возможность двигаться, пусть и такую малость, достает из-под подушки телефон. Она давно не смотрела, что происходит в мире, университете и с Солнцевой.
Ну, как минимум Мария пыталась с ней связаться — об этом говорит почти две сотни сообщений и тысяча неприятных вызовов. Та явно волновалась, когда ее лучшая подруга пропала со всех радаров без каких бы то ни было предупреждений. Поэтому Настя нажимает неловко на кнопку вызова. Раздается меньше двух гудков, когда подруга снимает трубку.
— Ты жива. Боже, скажи, что ты жива! — не слыша ответа, Мария паникует. — Настя!
— Я в порядке, Солнцева. Теперь я почти в порядке. Хочешь, расскажу, что случилось? — спрашивает, надеясь на утвердительный ответ.