Не причиняя зла

Узун Юлия

За время, пока мы обдумывали план, рисовали схемы, я несколько раз сходила на свидание с Антоном. Один раз даже все закончилось поцелуем. Но и тут я не почувствовала ни единого намека на то, что Антон мог бы стать моим человеком.

* * *

В мае он привел меня к себе в дом – познакомить с родителями. Это было последней каплей. Его мать меня, в каком-то смысле, даже взбесила. Видите ли, я не должна учиться в том университете, в котором учусь; не должна работать в будущем; жена актёра должна везде сопровождать своего мужа. Ага! Ждать за

кулисами, смотреть, как он облизывается с другими актрисами на камеру, а потом еще и ребенка к этому приучать. Я слушала ее, раскрыв рот.

После того вечера я пришла к Дену и заявила твердо:

– Пора действовать.

Мы уже знали, куда первым делом рванем. Я была счастлива узнать, что Ден собрался ехать со мной. Однако впереди нас ждали сложности.

Вариант Дениса, по сути, был безупречен.

– Уедем в Череповец.

Я скривилась.

– В эту дыру?

– Да, в эту дыру. Именно в «дыры» надо сбегать, чтобы тебя не нашли. У меня там тетка двоюродная живет. Она риелтор. Так что с жильем она поможет.

Я согласилась. Череповец, так Череповец. Какая разница, куда бежать.

Осталось добыть деньжат.

И, вы не поверите, я их нашла!

* * *

Дания, г. Орхус 2019 год

Я шла по ковровой дорожке, мысленно настраивая себя на положительный исход. Вспышки камер нервировали, и я как можно ниже опускала голову, глядя под ноги. Алана я легонько придерживала за локоть. Я ловко уворачивалась, однако не было гарантии, что кто-то из журналистов не подловит меня в момент, когда я этого ожидать не буду.

Само мероприятие оказалось скучным, да меня вообще трудно чем-то удивить. Все столики были пронумерованы и красиво сервированы белыми скатертями. Мы сидели за столиком номер восемь и аплодировали по щелчку. Вся речь велась на датском языке, так что я слышала лишь набор звуков.

Алан украдкой поглядывал на меня, но никаких разговоров мы не заводили.

К концу нас ожидал фуршет. Люди, насколько я понимала, известные, повставали со своих мест и принялись приветствовать друг друга, звеня бокалами с дорогим шампанским. А я, заприметив балкон, скрылась от нежелательных глаз. К счастью, на балконе никого не было, что позволило мне расслабиться и обратить взор на ночной город. Как же жалко будет покидать Орхус.

– Спасибо тебе.

Мои мысли улетучились. Рядом стоял Алан с протянутой рукой, предлагая мне шампанское. Я пить не собиралась, но бокал приняла для приличия.

– Я сделала это ради Эны.

Мы оба устремили свои взгляды вдаль на неоновые огни.

– Давно живешь в Орхусе?

– Эм… больше недели, – призналась я со смехом. – Но мне придется уехать.

– Отчего же? Семья против?

– У меня нет семьи.

Алан понимающе кивнул и отпил из бокала.

– И у меня нет.

Я теребила на шее колье. Я теперь постоянно находилась в страшном нервном состоянии. «Победи себя и выиграешь тысячи битв» – слова моего дорогого Цэте. Как же я скучала по хорошим людям… А Алан ведь тоже актер – красивый, успешный. Как ни парадоксально, но Алан Хейд ничуть не отличается от Антона Сабанова: такой же смазливый и такой же неразговорчивый. Я могла бы, при желании, стать женой Антона и не колесить по свету в страхе, что меня поймает отец. Так что Антон или Алан… не моё это. А нервничала я как раз из-за того, что уже через несколько часов мне предстоит уезжать. Куда? Ден сообщит позже. Мое сердце подпрыгнуло от мысли, что все надо начинать заново.

– А сама ты откуда?

Сейчас, если я скажу, что гражданка Дании, он обязательно спросит, почему я не знаю датский язык. А еще захочет уточнить город. А у меня в голове только Копенгаген вертится. Что же я тогда в Орхусе забыла?

– Разве это имеет значение? – ответила я с нотками грусти. Я говорила правду, хоть эта правда касалась совсем не тех мест. – Я – девушка без постоянного места жительства. Сегодня здесь, завтра там.

– Тебе нравится такой образ жизни? Разве не хочется засесть где-нибудь навсегда и пустить корни?

Я посмотрела на Алана. Наши глаза встретились, и я вдруг осознала, что мой ответ «нет». Я не хочу где-нибудь засесть, потому что еще не нашла то место, где живет моя частичка.

– Кто знает, возможно, настанет день, когда я захочу остановиться. А пока я вынуждена… – Я хотела сказать «бежать», но вовремя одернула себя. Пришлось пригубить шампанское.

Я искала слово, но в голову шли только «прятаться», «скрываться», «удирать», «укрываться».

– Вынуждена? – повторил в нетерпении Алан.

– Переезжать с места на место, – наконец-то сообразила! На лбу выступила испарина. Что это со мной?

Алан хотел задать еще вопрос, но нас прервала какая-то симпатичная женщина с пышными черными локонами. Тоже актриса, скорее всего. Ей на вид около пятидесяти, хотя возраст выдавали лишь морщины вокруг губ. А фигурка у нее, как у восемнадцатилетней. Они минуты три ворковали. Алан явно с ней флиртовал. Со мной он вел себя сдержанно. В итоге она его увела.

Я еще немного постояла на балконе, а потом исчезла с «бала», как и положено золушке – в полночь.

Мои действия ускорились, как только я оказалась у дороги. Я же на лимузине приехала и не знала, где нахожусь. Люди смотрели на меня, как на дуру, в переливающемся блестками коктейльном платье, но мне было не до них. Я быстро села в такси, назвала адрес отеля – там остался мой рюкзак – и стала молиться. И Господь услышал меня: мой «крокодильчик» был на месте. Ида ждала меня, чему я очень удивилась. Но так даже было лучше. Пока я переодевалась в свои шмотки, рассказала ей, что уезжаю. Ида сказала, что жалованье за отработанные дни мне переведут на карту. А потом обняла. Расчувствовавшись, я заплакала. Ида напоминала мне маму. Маму, которую мне в этой жизни уже не обнять. Я знала, что не вернусь.