Не приходя в сознание
Шрифт:
— Это точно! — засмеялся оперативник. — Ну что, пригласить?
— Зови. Сначала женщину, а потом, когда она выйдет, тут же и темпераментного товарища.
Женщина вошла, с любопытством огляделась по сторонам, приблизилась к столу. В ее спокойных глазах чувствовалось какое-то снисходительное отношение к происходящему. Простенькая прическа, короткие, чуть вьющиеся волосы делали ее моложе.
— Садитесь, — сказал Демин. — Будем знакомиться. Меня зовут Валентин Сергеевич. А вы? Кто будете вы?
— Мухина,
— Галина Михайловна, вы, очевидно, уже знаете, что этой ночью сгорел дом Жигунова. Сам он в больнице, его квартирант погиб во время пожара... Вы вчера были у Жигунова?
— Мм... Была.
— Вы приходили одна?
— Нет, с Мамедовым. Он в коридоре сидит. Очень переживает. — Она усмехнулась.
— Почему?
— А он всегда переживает. По любому поводу. У Жорика были какие-то дела с хозяином, вот мы и забежали на минуту.
— В чем эти дела заключались?
— Спросите у него сами, — сказала Мухина.
— Долго были у Жигунова?
— Рассчитывали пробыть минут пять-десять, но у старика оказался день рождения, гости, застолье. В общем, задержались на час, если не больше.
— Мамедов решил свои дела с Жигуновым?
— По-моему, им не удалось поговорить.
— Как вам показалась обстановка за столом? Все были довольны друг другом? Все старались сделать друг другу приятное? Или же назревала ссора, скандал? Стучали кулаками по столу? Ругались?
— Мне показалось, что не все было прекрасно... Они прервали какой-то важный для них разговор. Мамедов пить не любит, только иногда, если хорошее вино... Поэтому он сразу заторопился, и мы ушли.
— Кто оставался?
— Трудно сказать наверняка... Могу ошибиться... Оставался, конечно, Жигунов, его сын, товарищ сына... Да и квартиранты Жигунова, муж и жена.
— Все? — спросил Демин.
— Когда мы уходили, еще кто-то пришел... Да-да, мы столкнулись в дверях. Мамедов что-то хотел сказать Жигунову уже в сенях, а тут появился новый гость, и нам пришлось попрощаться.
— Каков собой этот новый гость, которого вы встретили в сенях?
— Высокий, красивый, молодой. Одет... Хорошо одет. Длинные вьющиеся волосы. Он хорошо подстрижен, это я заметила. Знаете, нынче длинноволосые часто кажутся неряшливыми, а у этого волосы в порядке. Они со стариком перебросились несколькими словами, довольно суховато... Я заметила, что он вроде пришел не к старику... Да, что-то было сказано о квартирантах... Не то он спросил, дома ли они, не то еще что-то...
— Раньше вы не встречали его у Жигунова?
— Нет, но я вообще была в этом доме первый раз.
— Что было дальше? Как вы провели оставшийся вечер?
— Мы тут же разошлись по домам. Вернее, Мамедов
— Как вы думаете, Мамедов мог без вас вернуться к Жигунову?
— Вряд ли... Хотя... Почему бы и нет? Но я не думаю, мне кажется, я убедила его, что возвращаться бесполезно.
— Все. Спасибо, Галина Михайловна. Позовите, пожалуйста, Мамедова, а то он там заскучал, наверно.
— Он не скучает, — засмеялась Мухина. — Он бегает по коридору.
— Вы действительно не знаете, какие у него дела с Жигуновым?
— Конечно, знаю, — сказала Мухина уже от двери. — Но это его дела, пусть он сам о них и расскажет.
— Разумно, — пожал Демин плечами. — Ничего не скажешь.
Мамедов вошел в кабинет быстро, порывисто, будто там, в коридоре, его долго сдерживали, но вот он вырвался и смог проскочить в дверь до того, как его снова схватили. Он уперся в стол смуглыми кулаками и сказал резко:
— Слушаю вас!
— Садитесь. — Демин показал на стул. — Поговорим.
— Прежде всего мне хотелось бы знать...
— О! Мне хочется знать не меньше вашего.
Мамедов нахмурился, пошевелил большими усами, словно услышал нечто озадачивающее. Придвинул стул поближе к столу, сел, сцепил пальцы рук.
— Послушайте, товарищ... Я слышал, что дом Жигунова сгорел? Это верно?
— Сгорел, — кивнул Демин. — Не совсем, правда, кое-что осталось, но пожар был серьезный. А почему вас интересует дом, а не сам Жигунов?
— Потому что дом хороший, а хозяин этого дома, Жигунов — плохой. Бесчестный, жадный... Очень нехороший человек. Он говорит — покупай дом. Хорошо, покупаю. Он говорит — многие хотят купить, давай задаток, а дом получишь через год. Сказал, что хочет перебраться к жене, поэтому дом продает. Я дал ему тысячу рублей. А потом дал еще тысячу рублей. Всего — две тысячи. Он эти деньги пропил. Водку купил на мои деньги! И говорит — вот помру, дом будет твой. А когда он помрет?
— Я не могу ответить на этот вопрос. Не знаю, когда он помрет, — ответил Демин, с трудом сдерживая улыбку.
— Нет-нет! Я не хочу, чтобы он умирал, пусть живет на радость своим детям. Но меня обманул. Говорит, что жена не хочет его к себе брать. И правильно. Такого человека нельзя в дом брать. Я спрашиваю: а деньги? Он говорит: как только у него будут две тысячи, он мне их отдаст. И смеется. Вы знаете, почему он смеется? Потому что у него никогда не будет две тысячи. И одна тысяча не будет. Зачем он так сделал? Зачем обманул? Зачем смеется? — Глаза Мамедова сверкали гневом и обидой.
— Жигунов сейчас в больнице, — сказал Демин как можно мягче. — Он в тяжелом состоянии.