Не приходя в сознание
Шрифт:
— Откуда у Дергачева золото?
— Этого Коля не знает. Он говорит, что сказал бы, но не знает.
— Я вижу, у тебя хорошее настроение?
— И у Коли тоже! — рассмеялся Гольцов.
— Приезжайте. Жду.
— Коля не может, он на дежурстве. Вот освободится, тогда с удовольствием.
— Не надо, я выезжаю.
— Отлично! Мы в двенадцатом домоуправлении. Это рядом со сквером, знаешь?
Слесарный участок располагался в подвале пятиэтажного дома. Спустившись по ступенькам, Демин и Гольцов оказались в сумрачном помещении, огражденном массивными бетонными блоками. Тут же тянулись трубы отопления, в темноте светились глаза бродячих кошек. Человек, который
— Давайте знакомиться, — начал Демин. — Валентин.
— Николай. — Слесарь протянул сильную сухую руку, улыбнулся смущенно.
— Что-то отмечали? — спросил Демин.
— Отмечали... За упокой души Тольки Дергачева выпили.
— А-а... Тоже надо. Говорят, разбогател ваш Дергачев перед смертью?
— Черт его знает! — воскликнул Николай. — Сами диву даемся. Вечно в скверах бутылки подбирал, здесь отмывал, потом сдавать носил... А вчера смотрю — золото в руках. Откуда, спрашиваю. Да так, говорит, по наследству досталось.
— Раньше не видели у него золота?
— У Дергачева, что ли? Да я никогда не видел у него десятки одной бумажкой. Позавчера собрались по случаю женского праздника... И Дергачеву кто-то по шее дал — не внес трешку за общий стол. Не было у него трешки. Правильно. — Николай медленно водил в воздухе указательным пальцем, высчитывая, когда же разбогател Дергачев. — А вчера, значит... Да, вчера он был при деньгах. И золотом хвастанул, не удержался, слабак. Как я понимаю, такими вещами хвастать не стоит. По-честному они достались или еще как, все равно не стоит показывать всякой шелупони вроде меня.
— Ну! — запротестовал Демин. — Это вы напрасно.
— Не надо, — раздельно произнес Николай и выставил вперед ладонь, словно не подпуская слова, которые еще мог произнести Демин. — Кто я есть — известно! Меня любят, когда вода потечет, когда кран прорвет... И так далее. А если у человека все в порядке, он знает мне цену. И я тоже ее знаю. Невысокая цена.
— К Дергачеву в тот день приходил кто-нибудь? — спросил Гольцов.
— Да, был один тип... Говорит, Дергачева ищу, не здесь ли работает... Отошли они в сторонку, пошептались, пошушукались... На мой взгляд, он и принес золото.
— Как вы думаете, зачем?
— И думать нечего — для продажи. Не носить же. — Николай рассмеялся. — Представляю себе Дергачева в золоте!
— Почему вы решили, что для продажи? Может быть, он хотел передать кому-то?
— Так ведь Толька тут же мотанулся по нашим жильцам! Мы бываем во всех квартирах, знаем, где можно золото предложить, где ничего предлагать не надо...
— Ему удалось что-то продать?
— А как же! Он сам мне сказал! В общем, такие у него дела — зашел в пять квартир, в трех купили. Чем не психолог! Обойдите сейчас двадцать квартир и не сможете продать ни одной золотинки.
— Не пойду, — сказал Демин, смеясь. — На слово поверю. Вы не знаете, кому именно продал?
— Если так, чтоб меня к этому делу не припутывать, то могу поделиться соображениями...
— Договорились.
— Зайдите в двадцать третью квартиру, в восемьдесят седьмую, в девяносто пятую загляните... Авось вам и повезет.
— Вы видели золото, можете описать эти вещички?
— Издалека, и то в его руках... Обычные вещицы.
— Вы бы не назвали их старинными?
— Кто их знает, нет у меня ни старого золота, ни нынешнего.
— Много было золота у Дергачева?
— Если говорить о том, что я видел... В ладошке все вмещалось. Вещиц семь-восемь... Попросил я у него, продай, дескать, знак зодиака, дочке
— Не взяли? — уточнил Демин.
— Нет, не взял. В двадцать третьей квартире остался зодиак.
— Это вам Дергачев сказал?
— Нет, сам догадался. Он пришел от них, из двадцать третьей, а я и говорю, что, мол, дай кулончик, дома жене покажу, может, и возьмем. А он мне в ответ, что, дескать, был кулончик, да весь вышел. Вот я и догадался, что загнал его Толька. А золото вона как обернулось — погиб парень. А не должен был погибнуть, не должен, — задумчиво проговорил Николай, — Рановато ему...
Демин прошел по мастерской, потрогал тиски, молотки, взвесил на руке разводной ключ, поковырялся в ящике с инструментом.
— Ладно. Теперь о том посетителе, который пришел вчера к Дергачеву.
— А я его не знаю. Первый раз видел.
— Очень хорошо. Значит, запомнили.
— Запомнил. Высокий, молодой. Волосы до плеч, чистое лицо, бровастый...
— Одежда?
— Ну... По нынешним временам неплохо одет... Кожаная куртка черная, шапка мохнатая...
— Мех не запомнили?
— А черт его знает, какой у нее мех! Вроде рыжая... Хотя нет, черная. Да, и джинсы — все как положено.
— Рост?.
— Вот тут не ошибусь — длинный парень, под сто девяносто — это точно.
— Возраст?
— Лет двадцать, может, на год-два больше.
— Дергачев честный человек? — повернул разговор Демин.
Николай с удивлением посмотрел на следователя, видно, не смог быстро переключиться на новую тему, помолчал и уже этим погасил неожиданность вопроса.
— Трудно сказать, — проговорил Николай с какой-то скорбной улыбкой. — Каждый в это слово вкладывает свое. К примеру, скажу вам одно, вы поймете другое, по-своему... Среди отчаянных воров есть честные люди, по-своему, конечно, честные. Дергачев... Так и остался должен мне пятнадцать рублей, хотя отдать обещал еще полгода назад. Но у меня нет обиды, все правильно, я сам не торопил. Вот он золото бросился по квартирам предлагать, как я понимаю, нечестное было золото... Но Дергачева считаю честным человеком. Он не подлый. Пообещает — сделает, попросишь — не откажет. Он мог догадываться, что это золото краденое, но я не могу себе представить, чтобы при расчете Толька попытался бы обмануть, зажулить десятку... Нет. Как-то я в халатике своем четвертную забыл, в кармане. А потом приболел, не было меня здесь недели две. Прихожу — халатик на месте, а четвертной нет. И спросить не с кого — народу здесь бывает до чертиков — пацаны забегают, жильцы, иногда ребята из других домов в домино собираются поиграть, местные умельцы приходят постругать, привинтить... В общем, не у кого спросить. Я и не спрашивал. Дергачев сам признался. Халат, говорит, как-то надел, а в нем деньги, пришлось выпить за твое здоровье, поскольку болел ты и остро нуждался в дружеской поддержке. Отдал, все деньги отдал.
— Другими словами, честность внутри узкого круга?
— Да, — простодушно подтвердил Николай. — Да. А много ли стоит честность другая, за пределами узкого круга?
— Но есть честность и по большому счету, — заметил Гольцов.
— Самый большой счет — это честность перед самим собой, — резковато ответил Николай. — Главное, чтобы ты сам себя в бессонную ночь не упрекал в подлости. Вот это самый страшный счет. Чтобы люди, с которыми ты каждый день встречаешься, не проклинали тебя, не плевали вслед. Вы знаете более высокий счет?