Не приходя в сознание
Шрифт:
— Из вашего разговора я понял, что рейс на Тымовское не отменяется? — Левашов пристроился у теплой батареи.
— И не отменится.
— Поезд выходит точно по расписанию?
— Да. Выходит. А вот будет ли он идти по расписанию, сказать трудно. Заносы.
— Сколько будет пассажиров?
— Около двухсот.
— Купированных вагонов в составе много?
— Не то два, не то три. Я могу уточнить...
— Не надо. Все билеты, конечно, проданы?
— Есть билеты.
— И общие, и плацкартные, и купейные?
— Да. Знаете,
— В поезде едет один... один нехороший человек. Мне нужно его найти. Вот я и хочу знать, среди скольких пассажиров придется искать. Оказывается, из двухсот. Я хочу знать, трудно ли ему будет уехать этим поездом, если он билета заранее не купил. Оказывается, уехать легко. Он подходит к кассе и берет билет. Допустим, вот вы, человек, хорошо знающий порядки на железной дороге, решили скрыться от правосудия... В каком вагоне вы поедете?
— Я?! Хм... Я бы не поехал поездом... Я бы.., ушел в подполье. Да, думаю, что это было бы лучше всего.
— А если бы вам все-таки нужно было уехать? Причем именно поездом, поскольку ни на чем другом уехать вы не сможете?
— Если я правильно понимаю психологию... нехорошего человека, как вы выражаетесь, — начальник в задумчивости подергал себя за усы, почесал подбородок, поудобней уселся в кресле, — думаю, что он будет стремиться произвести хорошее впечатление и в то же время постарается, чтобы его видели поменьше... Если он не ограничен в средствах...
— Он не ограничен в средствах. — Левашов начал терять терпение.
— Тогда, разумеется, он, то есть я, поехал бы в купейном вагоне.
— Я тоже, — сказал Левашов, поднимаясь,
— Ну что ж... Счастливого пути. Надеюсь, вас не затруднит позвонить мне как-нибудь и сказать... и сказать, правильно ли я понимаю психологию нехорошего человека.
— Вы знаете бригадира поезда?
— Дроздова-то? Разумеется! В свое время мы с ним...
— На него можно положиться?
— Как на меня! — заверил начальник.
Выйдя, Левашов остановился на лестничной площадке. Состава, стоящего внизу, он не увидел. Только размытые контуры вагонов шевелились при слабом свете задыхающихся в снегу лампочек. А дальше — взбудораженная темнота, наполненная снегом и воем урагана. Где-то совсем рядом, загнанно и сипло кричали невидимые паровозы, из занесенных динамиков изредка доносились отдельные невнятные слова — диспетчер пытался отдавать какие-то распоряжения.
Где-то совсем рядом, вокруг вокзала, жил большой город, и две сотни его жителей собирались этим вечером в дорогу. Левашов не мог не подумать о них, стоя на железной площадке, нависшей над перроном, не мог не подумать о человеке, которого ему предстояло найти.
Глава вторая
Виталий решил выпить кофе. Не потому, что ему так уж хотелось этого кофе, вовсе нет. Просто ему понравилась сама мысль — а не выпить ли мне чашечку-другую крепкого
В вестибюле Виталий отряхнул снег, сдал пальто гардеробщику, заодно купил у него пачку сигарет. Правда, в кармане у Виталия лежала едва начатая пачка, но купить у старика за полтинник сигареты, которые стоят тридцать копеек, — это кое о чем говорило.
Остановившись у зеркала, Виталий скучающе скользнул взглядом по женским коленям, а потом, так и не посмотрев на самих женщин, на их лица, поднялся на второй этаж.
Черные глаза, длинные бархатные ресницы — в этом было что-то девичье. Но молодые морщины на лбу все ставили на свое место. Они придавали его лицу выражение скорбное и оценивающее.
Единственно, с чем Виталию не повезло, так это со ртом. У него был маленький бескровный рот. Похожий на щель, он постоянно менял форму, размер, выражение. Верхние и нижние края этой щели жили как-то самостоятельно, и каждая кривилась как хотела. Но зато зубы у Виталия были в порядке, и он смеялся охотно и громко. Его шумный смех тоже кое о чем говорил... Вы только посмотрите, как легко и беззаботно я смеюсь! Я даже не очень-то забочусь о том, чтобы мой смех был благозвучным. Согласитесь, человек, который может смеяться так искренне и откровенно, так радостно к беззаботно, — хороший человек.
Кофе Виталий мог выпить и внизу, в гастрономе. Отличный свежий кофе, но выпить его в гастрономе, стоя, одетым... Нет. И Виталий с наслаждением прихлебывал из граненого стакана серую холодную бурду, наблюдал за приготовлениями оркестра и за девушкой у окна. Девушка должна была почувствовать, что парень, с которым она пришла сюда... Она достойна гораздо большего. И, кто знает, не сложись все так вот грустно и неудачно, она сидела бы с Виталием, и как им было бы хорошо!
Виталий безнадежно улыбнулся девушке и, уловив момент, когда она повернулась в его сторону, взглянул на часы, и поискал глазами официанта. Но едва только заиграл оркестр, он подошел к их столику, извинился перед парнем и пригласил ее. Девушка покраснела, растерялась и... поднялась.
Некоторое время они танцевали молча, одни во всем зале. Потом Виталий задал вопрос, ответ на который он уже знал.
— Это, — он показал глазами куда-то в зал, — ваш муж?
— Нет, что вы! — быстро ответила девушка.
— Нет?! — изумился Виталий. — И вам... интересно с ним?
— Да как вам сказать... В общем-то...
— Все ясно. Вы его терпеть не можете.
— Ну что вы... Это, пожалуй, слишком.
Виталий почувствовал вдохновение. Разговор шел так, как ему хотелось, позиции определились.