Не приходя в сознание
Шрифт:
— Видите напильник? — показал Демин женщинам свою находку. — Дверь выгорела, а напильник в петле остался.
— О! — женщина прикрыла ладонью рот. — Это что же, выходит, они запертые были?
Демин со значением посмотрел на Савченкова — вот, дескать, как надо детали понимать. Суть-то в том, что люди во время пожара оказались попросту запертыми.
Женщины стояли у входа, Савченков снимал часть выжженной двери, обгоревшую металлическую планку, прокопченный напильник.
— Ну вот, — удовлетворенно проговорил Демин, присев
— Почему срочно? — спросил Савченков.
— А потому, что в комнате, где он оставил людей, пылал огонь и у него не было ни секунды на раздумья. Напильник в дверь — это уже на грани паники. Увидев ящик с инструментом, он бросился к нему, схватил первый попавшийся предмет, не думая о том, насколько он уместен. Если я найду и молоток...
— Уж не этот ли? — спросила женщина, показывая на неприметный комок в куче пепла. С того места, где она стояла, в прямоугольнике света на полу хорошо был виден предмет с четким квадратным сечением. Женщина хотела было поднять его, но Демин остановил ее.
— Постойте! — сказал он. — Гена, сними, пожалуйста, эту находку. Наверно, и на нем может кое-что остаться, как ты думаешь?
— Наверняка! — уверенно заявил Савченков. — Смотри, а ручка-то почти целая... На нее при пожаре что-то упало... то ли тряпье какое-то, то ли...
— На молоток и человек мог упасть, — заметил Демин.
— Эх, многовато вчера здесь народу перебывало! — вздохнул Савченков.
— Сын Жигунова был вчера здесь? — спросил Демин у женщин.
— Мишка-то? Был, а как же... Давно его не было, а вчера, надо же, заглянул.
— А жена старика? Жива?
— Жива, — кивнула женщина. — Но тоже с ним не живет. К сестре перебралась. Давно, уж лет восемь, а то и все десять, как ушла.
— В таком возрасте люди обычно не уходят, поздновато уходить-то?
— Запивать начал старик, тут уж хочешь не хочешь, а сбежишь. Потом какие-то у него начались завихрения насчет дома. Чуть что — выгоню, кричит, хотя все понимали, что выгнать он не может, нет таких законов... Но и радости от такой жизни тоже немного. Помаялась Федоровна, да и перебралась к сестре.
— Она заходит к старику?
— Нет, никогда не видела, — ответила женщина.
— У нас бывает, если праздник какой случится, еще чего, — добавила вторая. — Зайдет, чайку попьет, всегда спросит о старике, а проведать — нет. Нарочно, бывало, выглянешь — постоит, на окна посмотрит, видно, хочется зайти, не один десяток лет здесь прожила, но нет, мимо идет. Даже не оглядывается, будто боится, что слабинку допустит, не совладает с собой, да и постучится к мужу-то...
— Кто еще жил в доме? — спросил Демин.
— Дергачевы, квартиранты. Муж и жена.
— У него все время жили квартиранты?
— Жили, но не задерживались. Капризный был старик, вмешивался во все. Дверь между половинами дома ни за что не хотел заколачивать, хотя любому удобнее с отдельным входом. Но старик был против.
— А эти, Дергачевы, давно у него жили?
— С осени, а, Мария? — повернулась пожилая женщина к соседке. — Въехали, тепло еще было.
— Понятно. — Демин вышел на яркое солнце и невольно вздохнул, стараясь освободить легкие от тяжелого, пропитанного гарью воздуха.
— Вчера, кроме сына, были еще гости?
— Вроде приходили, а, Мария? — пожилая женщина вновь за советом обратилась к молодой. — Были, а вот кто... Какие-то все они на одно лицо. Весь день туда-сюда шастали. То один придет, то сразу двое, то кого-то уводят...
— Почему уводят?
— Не могут сами уйти, вот и уводят... Зинку вчера опять чуть не волоком тащили. Борисихина ее фамилия. Муж за ней приходил. Как Зинки дома нет, он первым делом к Жигунову... Никто ее здесь не ругает, знай, подливают да тосты за здоровье произносят.
— Значит, сын приходил, Зинка, ее муж... Кто еще?
— И еще были... Но тех не знаю. Да и присматриваться мне незачем. У них каждый день что-то празднуют.
— Понятно. Спасибо. Положение проясняется. Что-то наших оперативников не видно...
— А вон они, в саду, — подсказала Мария. — Возле забора ползают.
Присмотревшись, Демин сквозь голые ветви яблоневых деревьев увидел Гольцова и Пичугина. Один исследовал доски забора, а второй рассматривал что-то на плотном мартовском снегу. Подойдя, Демин некоторое время стоял молча, стараясь понять, чем они занимаются.
— Что-то интересное?
— Смотри, несколько длинных ворсинок... Видишь? Яркого зеленого цвета. Такое впечатление, что совсем недавно кто-то очень торопился протиснуться в эту щель. Причем человеку было нелегко, тесновата ему была эта щель.
— Ты уверен, что это произошло совсем недавно? — Усомнился Демин.
— Два дня назад шел мокрый снег, помнишь? На этих досках есть и другие ворсинки, они все прижаты к доске, замусолены, а эти свеженькие, прямо играют на солнце, видишь?
— Значит, не все вчера в ворота уходили... Кому-то щель показалась надежнее.
Тяжеловатый Пичугин, кряхтя, вертелся вокруг впадины — кто-то впопыхах сошел с тропинки и провалился в плотный снег. Сверху образовалась ледяная корка, а внизу снег был рыхлый, сыпучий, как это и бывает к весне.
— Плохой след, — сказал Пичугин. — Никаких деталей... Ни каблука, ни набоек...
— Думаешь, след вчерашний?
— Посмотри, на дне провала обломки ледяной корки. А будь след старым, его донышко покрывал бы свежий снег, который выпал два дня назад. Он вчера подтаял, но был бы чистым, нетронутым. Единственно, что отпечаталось достаточно ясно, — это каблук и носок. Они вдавились в нижний слой снега, видишь? Это все, чем можно похвастать.