Не приходя в сознание
Шрифт:
— Вы заметили, Владимир Григорьевич, что толпа на улице с каждым годом становится все более разноцветной? — спросил Демин у водителя, когда машина очередной раз замерла на оживленном перекрестке.
— А как же! Раньше, если увидишь красный цвет, — это светофор. Все ясно. А теперь красное пятно может оказаться и курткой, и сапогом, и...
— И просто радостной физиономией! — подхватил криминалист Савченков — молодой парень, обвешанный аппаратурой. Он уже успел надеть темные очки, на шее его болтался какой-то особо чувствительный
— Замечать на улицах радостные физиономии — это чисто возрастное, это пройдет, — проворчал водитель.
— Ничего! — воскликнул Савченков. — Когда я перестану их замечать, моя машинка будет исправлять этот возрастной недостаток, на снимках они будут такими же радостными, как и на улицах!
— Дай бог, — ответил водитель. — Чем вызван повторный выезд, а, Валя?
— Изменился характер происшествия, так это называется. Раньше думали, что это просто пожар, а теперь выяснилось, что пожар здесь не самое главное.
— Пожар — это маскировка? — спросил Савченков.
— Похоже на то. Так что имей в виду... Потребуется общий вид и улицы, и двора, и внутри дома, хотя там черным-черно. Но на твоих снимках, думаю, мы сможем рассмотреть все необходимое.
— И даже больше! — воскликнул Савченков.
— Значит, так, ребята, — обернулся Демин к оперативникам. — Учитывая, что в самом доме все сгорело, основное внимание во дворе, в саду, на улице... При пожаре почти весь снег сошел, двор даже просохнуть успел. Мелочей там нет... Вот и приехали.
Демин подошел к воротам, толкнул их — они оказались запертыми изнутри. Калитка тоже была на запоре. После того как он ушел отсюда на рассвете, здесь уже явно кто-то побывал. Соседи? Демин оглянулся и увидел, что из некоторых калиток выглядывают люди. Не раздумывая, он направился к ближайшему дому.
— Здравствуйте, — сказал он женщине, которая вышла с ведром, видимо, за водой к колонке. — Не скажете, сюда кто-нибудь приходил сегодня? А то ворота, смотрю, заперты...
— Это сын Жигунова, Мишка. Походил, посмотрел... Много работы, говорит, батя мне оставил.
— Почему оставил? Он решил, что старик мертв?
— Кто ж его знает, что он решил... С дружком он был здесь. Потом заперли ворота и были таковы. Полчаса как ушли.
— Не знаете, он не звонил в больницу, не узнавал об отце?
— Вряд ли. — Женщина скорбно покачала головой, — Не те у них отношения, чтоб волноваться да по больницам звонить... Да и Мишка был, похоже, не в таком состоянии, чтоб связное что-то спросить, номер правильно набрать...
— А живет где?
— Где-то живет. — Женщина повернулась к ведрам. —
— У отца дом из двух половин, а сын в общежитии? — удивился Демин.
— Говорю же, в ссоре они. А чего не поделили, бог их знает. Когда есть чего делить, — женщина кивнула в сторону дома, — найдется причина, чтоб поссориться.
Подойдя к обгорелым стенам, Демин влез в окно. И сразу после ясного мартовского дня его окружила черная копоть, обожженные стены.
Демин обратил внимание на странный предмет, висевший на раме. Дверь, видимо, закрывалась на обычную щеколду, в которую можно повесить замок, воткнуть щепку, но сейчас в петле торчал треугольный напильник.
— Тебе знаком такой запор? — спросил Демин подошедшего Савченкова.
— Вполне. Все садовые калитки, двери, за которыми нет ничего ценного, запираются на такие вот запоры. Кстати, появились в нашем хозяйственном магазине — восемнадцать копеек петля и накладная планка.
— До чего все-таки приятно поговорить со знающим человеком! — восхитился Демин. — А как ты думаешь, удобно в петлю втыкать напильник?
— Напильник? — удивился Савченков. — Ты хочешь, чтобы я его сфотографировал? Сей момент!
— Это само собой... Не кажется ли тебе, что напильник для этого дела не подходит?
— Более того, я уверен, что он не подходит. Напильник вгрызается в металл, и стоит его десяток раз воткнуть в эту петлю, изготовленную, между прочим, не из самого лучшего металла, как она вся окажется в зазубринах.
— Совершенно с тобой согласен, — заметил Демин. — Кроме того, напильник просто неудобен, его трудно воткнуть, трудно вытащить из петли. Он оказался здесь за несколько минут до пожара. Посмотри, на планке нет ни одной царапины.
— Одна есть, — заметил Савченков. — Та самая, в которую он сейчас впился. Стоит его вынуть, и под ним окажется свежий срез металла.
— Но сначала ты его сфотографируешь.
— Важная улика?
— Очень. Если он весь в копоти, значит, к нему после пожара никто не притрагивался. Кстати, понятые где? Гольцов! — крикнул Демин в глубину дома. — Понятые есть?
— Идут, — откликнулся оперативник.
— Здравствуйте... — В выгоревшем проеме стояли две женщины. С одной из них Демин разговаривал у калитки. Женщины опасались посмотреть по сторонам, словно могли увидеть кого-то из погибших.
— Вы бывали в этом доме? — спросил их Демин.
— Бывали, а как же, — ответила молодая женщина.
— Эта дверь между половинами дома запиралась?
— Вроде нет... Зайдешь, бывало, — на одном крыльце замок висит, идешь к другому... Всегда можно было войти, не в одни сени, так в другие.
— Но петелька, как видите, привинчена... Зачем она, если двери не запирались?
— А как же без петельки? — удивилась женщина. — Сквозняк какой или еще что... И вообще... Для порядку! Положено.